А затем я пытался придумать, на что же они потратили те деньги.
Артур Дейн действовал проворно. Он прибыл в мой дом на 4-й Юго-Восточной улице без одной минуты два. На нем был темно-синий костюм с легкими красными полосками, белая рубашка с накрахмаленным воротником и красно-синий галстук-бабочка. Я первый раз видел его в бабочке, и подумал, что он придает его облику некоторую эксцентричность.
Он осмотрел мою гостиную и легонько кивнул — так, словно это было примерно то, что он и ожидал, не более. Затем он уселся в то, что я привык считать своим креслом, и вытянул ноги. Его тупорылые черные ботинки сияли.
— Вы сказали, будто кое-что обнаружили, — сказал он. — Что-то большое.
Я кивнул.
— Не желаете кофе?
Он покачал головой.
— Принести выпить?
— Нет, я не хочу пить. Что же вы нашли?
— Я знаю, что Конни Мизелль имеет на сенатора Эймса.
Это его взбудоражило. Он поджал ноги.
— Что? — спросил Дейн.
— 14 августа 1945 года, в день победы над Японией, Роберт Эймс, тогда только-только демобилизованный капитан Морского Корпуса, и мать Конни Мизелль, Гвендолин Рут Симмс, ограбили винную лавку и застрелили ее хозяина, некоего Эммануэля Перлмуттера. У матери Конни Мизелль был в Лос-Анджелесе старый приятель, который почтой отправил пистолет ее дочери после ее смерти. То есть после смерти матери. Вероятно, там было также письмо, в котором мама все объясняла по поводу пистолета. Письма я не видел; пистолет видел.
— Когда? — спросил Дейн.
— Прошлой ночью. Или ранним утром. Я залез в апартаменты сенатора.
Дейн кивнул. Мне почему-то показалось, что это был кивок недоверия.
— Там такое место, куда не так просто проникнуть.
— У меня были ключи, — сказал я.
— Откуда вы их взяли?
— Из руки Луизы Эймс. Вчера. Незаметно для вас.
— Значит, Конни Мизелль шантажировала его, — сказал Дейн после паузы.
— Шантажирует, — сказал я. — И сейчас.
— И живет с ним, — сказал Дейн.
— И еще не пресытилась этим.
— Вы имеете в виду, что ей мало его просто шантажировать?
— Вот именно. Теперь, после смерти жены, сенатор стал ужасно богат. И как вы мне сказали, в случае его смерти Конни Мизелль получит все. Все — это что-то около двадцати миллионов, если я правильно считаю.
— Да, что-то вроде этого, — сказал Дейн. — Двадцать миллионов.
Он помолчал немного. Затем сказал:
— Тот пистолет, что вы видели. Как вы узнали, что он тот же самый, которым был убит владелец винной лавки?
— Я не узнавал, — сказал я. — Это просто догадка. По правде говоря, все в целом — только догадка. Но все сходится. Все сходится очень хорошо.
— Вы уже рассказали полиции? Синкфилду?
Я вздохнул и покачал головой.
— Нет, с этим небольшая закавыка.
— Что такое?
— Пока я изображал грабителя, Конни Мизелль пришла домой.
— Она вас видела?
Я покачал головой.
— Нет. Она была слишком занята, трахаясь на диване в гостиной с Синкфилдом.
Дейн ухмыльнулся.
— Ого, будь я проклят!
— Ну вот я и подумал…
— Что возникла проблема, не так ли? — спросил Дейн.
— Может, лучше будет обратиться к его партнеру? — сказал я.
— То есть к партнеру Синкфилда?
— Ну да.
— Что ж, человек он хороший.
— А давайте-ка позвоним ему сейчас и пригласим сюда ко мне, а? — спросил я.
Движение не было таким уж быстрым. Дейн просто запустил руку внутрь пиджака и достал пистолет — так, словно доставал сигару.
— Надеюсь, твоей подруги нет дома, — сказал он. — И ребенка.
Я не двигался.
— Но-но! — сказал я. — Зачем же пистолет?
— Чтобы убивать людей, — сказал он. Он кинул быстрый взгляд по углам комнаты. — А эта дверь куда ведет, в клозет?
— В ванную, — сказал я. — В половинку ванной.
— Туда, — приказал он.
— Только не пытайся опять изобразить самоубийство, — сказал я. — Это не сработает.
Дейн оскалил зубы в усмешке.
— Хм…Думаешь, что все просчитал?
— Это было нетрудно. Особенно после того, как я узнал от Глории, что Джонас Джоунс уже проникал к сенатору с тем же ключом, что и я. Он должен был обнаружить ту же вырезку. Рассказал Луизе Эймс, и она сложила два и два. Затем она все выложила вам, вероятно по телефону, и вы приехали туда, убили их обоих и попытались изобразить убийство-самоубийство. Затем вы вернулись в Вашингтон и поднялись повидаться с Конни Мизелль. Она должна была обеспечить вам алиби — в случае необходимости. А вы бы обеспечили алиби ей.
На лице у Дейна появилось легкое любопытство.
— Как это тебе в башку ударило?
— Пулей из пистолета в твоей руке, — сказал я. — Хочешь, чтобы я рассказал тебе остальное?
— Нет, — сказал Дейн. — Просто иди туда, в ванную. Я хочу немного приглушить звук.
Я старался поддерживать разговор.
— И ты же, кстати, убил дочь сенатора и Игнатиуса Олтигбе.
— Я?
— Несомненно. Ты убил и Каролину Эймс, поскольку она, должно быть, подслушала разговор Конни с сенатором. Девчонка везде совала свой нос. Должно быть, она даже записала что-то на магнитофон. А может статься, что записала и какие-то телефонные переговоры между тобой и Конни. Во всяком случае, у нее было достаточно данных, чтобы понять: ты и Конни на пару шантажируете ее папу. Вот ты ее и убил своим чудесным заминированным дипломатом. Кто подложил взрыватель — Конни?
— Я сказал — в ванную, Лукас!
Я не двигался с места. Сидел себе на диване.
— Вы ж должно быть, спец во взрывном деле, а, Дейн? Я имею в виду, что любой, кто столько времени провел в ФБР и ЦРУ, должен уметь на время собрать-разобрать взрывающийся дипломат. И стрельбе из пистолета вы тоже хорошо обучены. Пристрелить человека более чем за тридцать метров на темной улице — браво, Дейн! Бедный старина Игнатиус! Мамаша прислала ему письмо, в котором рассказала все о сенаторе Соединенных Штатов, вместе с которым они некогда грабанули винную лавку и убили владельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74