В нем серьезности с избытком хватает на двоих. Конечно, было бы совсем не плохо, если бы у него оказалось побольше мозгов, ну а так – никаких серьезных отклонений в отрицательную сторону в его характере не наблюдалось. Слишком большого ума офицеру контрразведки, возможно, и не требуется. Вот взять, например, Белкина. Хороший офицер, самый лучший из них всех. Ему бы руководить отделением, не будь он евреем. По фамилии его национальность не определишь, да и в пятом пункте анкеты она не записана, но те, кому положено знать, знают. Благодаря своей сообразительности Белкин быстро понимал, чего от него хотят его начальники, но не всегда догадывался маскировать свою угодливость.
А вот Купинский – Крестьянин. Его взяли в Москву из-за спортивных успехов, но ему никогда но стать даже начальником отделения. А вот и Тимур Ицкаков по прозвищу Татарин. У него в жилах предостаточно горячей татарской крови, и он не побоится дать отпор тем работникам Комитета, которые сделали карьеру, участвуя в необъявленных войнах в Азии, или тем, кто хорошо помнил, как Сталин оторвал татар от родных мест и выселил их в Азию, потому что боялся, что они встанут на сторону Германии. Автор полагает, что татары – единый народ, и не делает различий между крымскими татарами (которых действительно репрессировали), поволжскими и другими, многие из которых продолжали работать на самых ответственных должностях в ЦК, КГБ, МИДе.

Нет, Ицкаков карьеру здесь не сделает.
В кабинете присутствовал еще один сотрудник КГБ – Душенкин, по прозвищу Молчаливая Смерть. Он представлял инспекцию главного секретариата Комитета.
Соколов обратился к Чантурия:
– Капитан, готовы доложить?
– Так точно, товарищ полковник.
– Тогда начинайте.
– Дело, которое мы расследуем, связано со смертью иностранного гражданина Чарльза Хатчинса, американца, которого убили во время инцидента в кооперативном кафе на проспекте Мира в ночь с 17 на 18 января. Господин Хатчинс был резидентом Центрального разведывательного управления в Москве.
Чантурия назвал Хатчинса «господином» – устаревшим русским словом, с которым теперь обращались лишь к иностранцам.
– Американское посольство обратилось с запросом, не разрешат ли его представителям «сотрудничать» в нашем расследовании. Этот запрос сделал устно в Министерстве иностранных дел господин Бенджамин Франклин Мартин, не связанный с ЦРУ. Во исполнение распоряжения руководства мы приготовили подробный отчет об обстоятельствах смерти Хатчинса и о наших действиях по расследованию и направили его в МИД для передачи американскому посольству. Его передали в посольство США в субботу, 21 января, примерно в 17 часов 30 минут.
Душенкин задал вопрос:
– Это та докладная записка, которую мне присылали?
– Да, товарищ полковник, она самая.
– Довольно скупой отчет.
– Его подредактировали перед тем, как отправить.
– А описываемые в нем факты соответствуют действительности?
– Так точно, товарищ полковник. Вмешался Соколов:
– Я сам просмотрел докладную записку, прежде чем посылать ее в МИД.
– Хорошо. Продолжайте.
– Как явствует из отчета, товарищ полковник, факты таковы…
И Чантурия начал излагать суть дела в третий раз за этот день: в первый раз сотрудникам своего отделения, во второй – полковнику Соколову и вот теперь – представителю инспекции. Ему до чертиков надоело перечислять эту фактуру. Он очень хотел бы, чтобы господин Чарльз Хатчинс покончил жизнь самоубийством и кто-нибудь другой разматывал его дело.
Эта мысль навязчиво лезла ему в голову. Чантурия был свободен от дежурства, когда его вызвали на службу. Почему подобные дела вечно взваливают на него?
Чантурия закончил пересказ докладной записки, и Душенкин задал новый вопрос:
– А почему просьба о сотрудничестве исходила от американца, никак не связанного с ЦРУ?
– Нам неизвестно, – ответил Чантурия.
– Уж очень неправдоподобным все это кажется, – заметил Душенкин.
Его прозвали Молчаливой Смертью, подметив его постоянное бесчувственное молчание. Он открывал рот, только когда хотел высказать что-то критическое. Поддев Чантурия, он повернулся к Соколову:
– Не говорит ли это о том, что наша информация ошибочна? Что, если этот Мартин на самом деле агент ЦРУ, хотя его пока и не засекли?
Соколов начал выкручиваться:
– Конечно, такое может быть. Но если это так, то у него очень надежная крыша – гораздо лучше, чем обычно разрабатывают у американцев. Его прикомандировали к посольству в качестве специального помощника культурного атташе уже более года назад, и с тех пор он ничем не засветился. Ранее он никогда не работал на ЦРУ и не был на государственной службе, если не считать действительную армейскую службу в течение двух лет после окончания университета. Никогда он не работал и за границей.
– Культурные атташе всегда занимаются разведдеятельностью, – прервал его Душенкин. – А на что еще они нужны? Я советую вам поплотнее заняться этим господином Мартином. Так, ну и в чем же должно заключаться наше «сотрудничество»?
– Мы организовали на завтра брифинг для выделенных американских следователей, – ответил Соколов. – Вам известно, кто они такие?
– Пока нет. Мы запросили посольство. Американцы еще не ответили.
– Может, вы поинтересуетесь у них, почему они не просили нас «сотрудничать» раньше – ведь этого человека по имени Хатчинс не было на месте целых два дня.
– Мы их запросим, – согласился Соколов.
«А они, скорее всего, и не ответят нам», – подумал Чантурия.

– 14 –

Понедельник, 23 января 1989 года,
8 часов вечера,
Рождественский монастырь
Короткая прогулка по улице Дзержинского до Бульварного кольца для полковника Соколова – привычный путь вот уже около пятидесяти лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116