.. одно из черных, чисел?
- Да, ты, Ганиль, пришел к черным числам сам, но как бы через заднюю
дверь.
Ганиль, сидевший рядом, молчал.
- Сколько будет CXX, умноженное на МСС? - спросил Миид.
- Таблицы так далеко не идут.
- Тогда смотри.
И Миид написал на доске:
1200
Х
120
------
а потом -
0000
2400
1200
------
144000
Опять долгое молчание.
- Три Ничто, умноженные на XII... - забормотал Ганиль. - Дай мне
доску.
Слышались только монотонный стук падающих капель за окном и
поскрипывание мела. Потом:
- Каким черным числом обозначается VIII?
К концу этого холодного Дня Отдыха они ушли так далеко, как только
Миид смог увести за собой Ганиля. Правильней даже было бы сказать, что
Ганиль перегнал Миида и под конец тот уже не мог за ним поспевать.
- Тебе нужно познакомиться с Йином, - сказал Миид, - Он может научить
тебя тому, что тебя, интересует, Йин работает с углами, треугольниками,
измерениями. Он своими треугольниками может измерить расстояние между
любыми двумя точками, даже если до этих точек нельзя добраться, Он
замечательный догадчик, числа - самое сердце его знания, язык, на котором
оно говорит.
- И мой тоже.
- Да, я это вижу. Но не мой, я люблю числа не ради них самих. Мне они
нужны как средство, чтобы с их помощью объяснять... Вот если, например, ты
бросаешь мяч, отчего он летит?
- Оттого, что, ты его бросил, - и лицо у Ганиля расплылось в широкой
улыбке.
Он был бледен, а в голове у него звенело, как в пустом бочонке, от
шестнадцати - минус короткие перерывы для еды и сна, часов чистой
математики; и он уже потерял весь свой страх, все смирение. Он улыбался
как властитель, вернувшийся из долгого изгнания к себе домой.
- Прекрасно, - сказал Миид, - Но почему он летит и не падает?
- Потому, что... его поддерживает воздух?
- Тогда почему потом он все же падает? Почему он движется по кривой?
Что это за кривая. Видишь, зачем нужны мне твои числа?
Теперь на властителя был похож Миид, но не на довольного, а
рассерженного, чьи владения огромны, и поэтому ими слишком трудно
управлять.
- И они, в своих тесных Мастерских за ставнями, - презрительно
фыркнул он, - могут еще говорить о Тайнах! Ну ладно, давай пообедаем - и к
Йину.
Высокий старый дом, пристроенный вплотную к городской стене, глядел
освинцованными окнами на двух молодых Мастеров внизу на улице. Над крутыми
черепичными крышами, блестевшими от дождя, нависли зеленовато-желтые
сумерки поздней осени.
- Йин был, как мы, Мастером-Механиком, - сказал Миид, пока они ждали
у обитой железными полосами двери, - Теперь он больше не работает, сам
увидишь почему. К нему приходят люди из всех Лож - Аптекари, Ткачи,
Каменщики, ходят даже несколько ремесленников и мясник - он разрезает и
рассматривает мертвых кошек.
Последние слова Миид произнес добродушно, но чуть насмешливо.
Наконец, дверь открылась, и слуга провел их наверх, в комнату, где в
огромном камине пылали поленья; с дубового кресла с высокой спинкой
поднялся навстречу им человек и их приветствовал.
Ганилю, когда он его увидел, сразу вспомнился один из Высших Мастеров
его Ложи - тот, что кричал ему, когда он лежал в Могиле: "Встань!" Йин
тоже был старый и высокий, и на нем тоже был белый плащ Высшего Мастера.
Только Йин, в отличие от того, сутулился, и лицом, морщинистым и усталым,
был похож на старую гончую. Здороваясь, он протянул Мииду и Ганилю левую
руку - у правой руки кисти не было, она оканчивалась у запястья давно
залеченной блестящей культей.
- Это Ганиль, - уже знакомил их Миид. - Вчера вечером он додумался до
двенадцатиричной системы счисления. Добейтесь от него, Мастер Йин, чтобы
он занялся для меня математикой кривых.
Йин засмеялся тихим и коротким старческим смехом.
- Добро пожаловать, Ганиль. Можешь приходить сюда, когда захочешь. Мы
все здесь чернокнижники, все занимаемся ведьмовством - или пытаемся
заниматься... Приходи, когда захочешь, в любое время - днем, ночью. И
уходи, когда захочешь, если нас предадут, так тому и быть. Мы должны
доверять друг другу. Любой человек имеет право знать все; мы не храним
Тайну, а ее разыскиваем. Понятно тебе, о чем я говорю?
Ганиль кивнул. Находить нужные слова ему всегда было нелегко; вот с
числами обстояло совсем иначе. Слова Йина его очень тронули, и от этого он
смутился еще больше, И ведь никого здесь не посвящали торжественно,
никаких клятв не требовали - просто говорил, спокойно и негромко,
незнакомый старик.
- Ну, вот и хорошо, - сказал Йин, как будто кивка Ганиля было вполне
достаточно, - Немножко вина, молодые Мастера, или пива? Темное пиво
удалось мне на славу в этом году, Так, значит, Ганиль, ты любишь числа?

Была ранняя весна, и Ганиль стоял в мастерской и следил за тем, как,
ученик Уонно снимает своей Палкой для Измерений размеры с образца
двигателя самодвижущейся повозки. Лицо у Ганиля было мрачным. Он изменился
за эти месяцы, выглядел теперь старше, жестче, решительней, да и немудрено
- четыре часа сна в сутки и изобретение алгебры не прошли бы ни для него
бесследно.
- Мастер Ганиль... - робко сказал нежный голосок у него за спиной.
- Измерь снова, - приказал он ученику и удивленно повернулся к
девушке.
Лани тоже стала другой, Лицо у нее было напряженным, глаза
тоскливыми, и говорила она теперь с Ганилем как-то испуганно, Он совершил
второй шаг ухаживанья и нанес три вечерних визита, и на этом вдруг
остановился, не стал предпринимать дальнейших шагов.
1 2 3 4 5 6 7