Урсула ЛЕ ГУИН
ГРОБНИЦЫ АТУАНА


ПРОЛОГ
- Домой, Тенар, домой, скорее!
Вечер. В глубокой долине вот-вот расцветут полным цветом яблони.
Кое-где первые цветы уже появились - маленькие розовые звездочки на черных
ветках. Между деревьями по упругой, свежей, мокрой траве бежит девочка,
бежит просто так, ради удовольствия, которое дает бег. Услышав зов матери,
она делает широкий круг и только после этого поворачивает к дому. Мать
стоит в дверях и смотрит на подпрыгивающую маленькую фигурку, похожую на
пушинку над темнеющей травой.
Отец у крыльца очищает от прилипшей земли мотыгу и говорит:
- Ну что ты так привязалась к ней? Все равно через месяц ее заберут.
Навсегда. Это все равно, что похоронить ее. И забыть. Какой смысл любить
того, кого потеряешь? Она для нас ничто. Если бы за нее хоть заплатили, а
то ведь не получим ни гроша... Ее просто увезут и все. Конец.
Мать молчит. Она не сводит глаз с дочери, которая остановилась и
сквозь ветви деревьев смотрит на небо. Над высокими холмами
пронзительно-ярко горит вечерняя звезда.
- Она не наша, она перестала быть нашей дочерью в тот день, когда к
нам пришли и сказали, что ей предназначено быть Жрицей Гробниц Атуана.
Неужели ты до сих пор не поняла этого? - В голосе отца горечь и обида. - У
тебя есть еще четверо. Они останутся, а эта исчезнет. Не цепляйся за нее,
отпусти!
- Когда придет время, - произносит женщина, - я отпущу ее.
Она нагибается и смотрит, как Тенар мчится к ней на своих маленьких,
перепачканных землей ножках. Она подхватывает дочь на руки, заходит в дом
и прижимается лицом к ее черным волосам. При свете очага видно, что у
самой женщины волосы светлые.
Отец, уверенно попирая босыми ногами холодную землю, все еще стоит
снаружи и наблюдает, как темнеет чистое весеннее небо. Взгляд его полон
печали, унылой и одновременно яростной, которая никогда не найдет слов,
чтобы выразить себя. Он пожимает плечами и входит вслед за женой в дом,
звенящий детскими голосами.

1. СЪЕДЕННАЯ
Рожок пронзительно запищал и смолк. Наступившая тишина нарушалась
только шумом множества ног, двигавшихся почти под неслышимый рокот бьющего
в ритме сердца барабана. Через трещины в крыше Тронного Зала, через проемы
в тех местах, где между колоннами обрушились целые секции кирпичной
кладки, в помещение пробивались косые солнечные лучи. После восхода солнца
прошел час. В холодном воздухе не ощущалось никакого движения. Сорняки,
вылезшие сквозь щели в мраморном полу, покрылись инеем и ломались, задетые
мантильями жриц.
По четыре в ряд шли они по огромному залу между рядами колонн. Глухо
бил барабан. Факелы в руках закутанных в черное женщин ярко горели в
темноте и бледнели, попадая в столбы солнечного света. Снаружи, на
ступенях Тронного Зала остались мужчины, стражники, трубачи, барабанщики.
Только одетые в черное женщины могли войти в эти огромные двери, чтобы по
четыре в ряд подойти к Пустому Трону.
Появились еще две высоких жрицы, тоже в черном. Одна - худая и
изможденная, другая - тяжелая и массивная. Между ними шла девочка лет
шести, одетая в белоснежный хитон, оставляющий открытыми руки и босые
ноги. Казалось, она совсем еще малышка. У ведущих к Трону ступеней, где их
уже ждали черные ряды жриц, великанши остановились и вытолкнули девочку
вперед.
Трон стоял на высоком помосте, и казалось, был окутан со всех сторон
свисавшей с потолка черной паутиной. Непонятно было, то ли это занавес, то
ли густые тени. Сам Трон был черным, только тускло светились вделанные в
спинку и подлокотники драгоценные камни. И был он огромен - человек
показался бы на нем карликом. И был он пуст - ничто не восседало на нем.
Девочка взобралась на четвертую из семи ведущих к Трону ступенек.
Вырубленные из черного с красноватыми прожилками мрамора, они были
настолько высоки и широки, что девочке приходилось вставать обеими ногами
на одну, прежде чем ступить на следующую. На средней ступеньке, прямо
перед Троном стояла большая деревянная плаха с углублением для головы.
Девочка опустилась на колени и, слегка повернув голову, вложила ее в
углубление, после чего застыла в неподвижности.
Некто в туго перепоясанном белом хитоне, со скрытым белой маской
лицом вышел из теней справа от Трона. В руке его был пятифутовый
сверкающий стальной меч. Молча занес он его над головой ребенка. Барабан
смолк.
Когда кончик лезвия достиг высшей точки, из тьмы слева от Трона к
палачу метнулась черная фигура и схватила его за руки своими изящными
руками. Острие меча блестело в темноте. Словно танцоры, балансировали
безликие силуэты над ребенком, потом отпрыгнули и исчезли в темноте за
Троном. Из рядов жриц вышла одна и вылила чашу какой-то жидкости на
ступеньку рядом с плахой. В темноте Тронного Зала пятна, оставленные ей,
выглядели черными.
Девочка поднялась и с трудом спустилась по лестнице, у подножия
которой уже ждали ее две жрицы-великанши. Они одели на нее черный плащ,
капюшон, мантию и повернули лицом к лестнице, плахе, Трону.
- О, Безымянные, взгляните на девочку, которую мы отдаем вам! Она
рождена истинно безымянной! Примите ее жизнь и те годы, что осталось ей
прожить! Смерть ее будет и вашей смертью. Примите ее! Съеште ее!
Другие голоса, пронзительные и хриплые, ответили:
- Она Съедена!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42