– Ты работаешь?
– Да. Я работаю полдня. Я и раньше работала. От Юнаса я получаю немного. Он задолжал мне несколько тысяч крон. Мне кажется, что он делает это нарочно, просто выжидает. Мы разошлись по его вине, но он хочет все свалить на меня. Ему понадобилась другая, вот он и нашел себе потаскушку.
– Где ты работаешь?
– Тут неподалеку, на военной базе Хоконсверн, – секретаршей. По крайней мере не трачу времени на дорогу. Вот так. Но самое трудное – это остаться одной после того, как привыкнешь жить с кем-то.
Она сидела неподвижно, втянув голову в плечи и глядя в чашку перед собой. Губы слегка дрожали, а глаза стали совсем темными. Мне пора было собираться домой.
– Я понимаю, каково тебе, – сказал я, – ведь я тоже через это прошел.
Она посмотрела на меня с удивлением.
– Через что прошел?
– Я имею в виду, что я разведен. Скоро четыре года, но только недавно стало чуть легче. Человек ко всему привыкает. Это как у больных раком. В конце концов они смиряются со своей болезнью.
– Кто знает… – отозвалась Венке.
Помолчали. Я глядел в окно в пустую ночную тьму и вдруг почувствовал, что меня разглядывают.
– Тебя бросила жена? – тут же услышал я.
– Да, но, если хочешь, можно считать, что она выставила меня вон. Попросила уехать.
– Из-за другого? У нее кто-то был?
– Точно не знаю. – Я посмотрел на Венке. – Не знаю, был ли он уже тогда. Думаю, что да. Я редко бывал дома, много работал. Я работал в управлении по розыску пропавших детей, часто уезжал, работал вечерами. Искал этих малюток. Иногда находил, отводил домой, а там долгие, за полночь, разговоры с родителями. Возвращался, когда она уже спала, а по утрам за завтраком ей не о чем было со мной говорить. Она молчала и только смотрела на меня. Я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
– У вас есть дети?
– Мальчик, немного младше Роара. Осенью пойдет в школу… Томас. – Теперь была моя очередь разглядывать свое отражение на дне чашки, пробовать отыскать там лицо, которого уже давно не видел, услышать голос, давно для меня умолкший.
Из гостиной вышел Роар.
– Варьг, ты останешься с нами смотреть детектив по телевизору?
Венке Андресен приоткрыла рот. Я смущенно улыбнулся.
– Спасибо, нет. Кошмары я предпочитаю смотреть во сне. Мне пора домой.
Роар огорчился, но ничего не сказал.
Я поднялся.
– Спасибо за кофе. Было приятно побеседовать, – сказал я Венке, сидевшей напротив, и, повернувшись к Роару и потрепав его по волосам, добавил: – Рад был с тобой познакомиться.
В прихожую мы вышли все вместе. Я надел куртку, нащупал в кармане ключи от машины, погладил Роара по голове и протянул руку его матери. Я задержал ее ладонь в своей.
– Спасибо за помощь, – начала она, – сколько мы тебе должны?
– Считайте это дружеской услугой. А ты, Роар, теперь хорошенько приглядывай за велосипедом. Всего доброго.
– Пока, – проговорил Роар.
– Всего хорошего и спасибо за все, – сказала Венке.
Я быстро прошел по балкону и в одиночестве спустился на лифте. Мне казалось, что я спускаюсь в преисподнюю.
От подъезда я направился к машине. Захлопывая дверцу, я поглядел наверх. За окном с бело-зелеными шторами, прижавшись носом к стеклу, стоял мальчик. Он махал мне рукой. Я помахал в ответ и взялся за руль. За углом дома я увидел движущиеся длинные тени, семь или восемь. Наверное, это была компания подростков, а может быть, игра света и тени.

7

Суббота и воскресенье прошли, как обычно проходят дни на изломе февраля к марту – как будто бродишь в глубоком снегу. Почти не рассветало… Серые низкие облака накрыли город, и поездка на Флеен Островок в заливе, где расположен город Берген.

была похожа на путешествие сквозь мокрую и грязную вату.
В воскресенье я решил прогуляться по Нурднесу. Там, где когда-то, тесно прижавшись друг к другу, стояли небольшие деревянные домики, теперь возвышались тяжелые железобетонные башни, глядя на которые было трудно поверить, что в них могут жить люди. Там, где когда-то была детская площадка для игр и казавшийся беспредельным парк, построили здание аквариума с крошечными водоемами для огромных рыб. Рядом вздымалось здание исследовательского института по изучению морского дна – высокая бетонная башня, больше подходящая для изучения летающих, чем плавающих рыб. Там, где когда-то я сам прогуливался с девушкой и носком башмака смущенно ковырял в песке, не было никакого песка, а только голый асфальт.
В понедельник утром я пошел на работу. Молчаливый телефон напоминал окаменевшую черепаху. Время текло, как вода сквозь пальцы. Город за моими окнами жил своей жизнью без меня. Торговцы рыбой на площади хлопали в ладоши, чтобы согреться, и красными замерзшими руками нарезали большими кусками зеленовато-белую рыбу для покупательниц, одетых в голубые плащи, с коричневыми нейлоновыми сумками в руках. Продавцы цветов были похожи на свой жухлый товар. Поодаль, на овощном рынке, стоял единственный продавец и торговал морковью из Италии, цветной капустой из Израиля и белокочанной капустой, сохранившейся у него, по-видимому, с прошлого столетия.
Дождь и туман повисли над городом, вода в заливе Воген поднялась и плескалась о набережную. День был из тех, когда лица людей становятся похожими на нервно сжатые кулаки и достаточно пустяка, чтобы началась свара.
День наступал лениво, как бы нехотя. Телефон продолжал молчать, а я сидел, глядя на него с ожиданием, хотя мог бы позвонить и сам…
Я мог бы позвонить своей престарелой матери, если бы она не умерла два с половиной года назад, а туда, где она теперь, вряд ли проведен телефон, и номер мне не известен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92