Потом несколько секунд на нее поглядел и переложил обратно. Скорее всего, это был его метод сосчитать до двадцати.
– Юнас Андресен имел любовницу, – начал он сначала. – Ты знал об этом?
Я виновато посмотрел на него.
– Ты это знал, – продолжал он. – А почему не сказал нам сразу?
– Я не знал ее имени, – начал я. – Не знал, кто она. И потом, это было трудно при Венке… при фру Андресен.
– Насколько, собственно, вы близкие друзья?
– Кто? – спросил я.
– Венке Андресен и ты.
– Мы? Я знал ее меньше недели. У нас и времени-то не было стать друзьями.
– Но это вовсе не означает, что ты не переспал с ней, – продолжал Хамре.
– Нет, не означает. Но этого не было. В данном конкретном случае.
– А вот то, что ты видел ее бегущей по балкону, а Юнаса Андресена идущим к двери и так далее и тому подобное, то есть все, что ты тогда рассказал, – Хамре кивнул на подписанный протокол, – может быть, это была своего рода дружеская услуга?
Он дал вопросу чуть-чуть повисеть в воздухе.
– Ты действительно видел это? – спросил он.
Я не был подготовлен к таким вопросам.
– Да, видел, и никакая это не дружеская услуга, – ответил я. – Если бы мне захотелось оказать ей дружескую услугу, то я сделал бы это получше. Я бы не стал, например, сразу подтверждать непричастность Джокера – Юхана Педерсена. И я бы не рассказал, что, когда я вошел в квартиру, у нее в руках был нож.
– Да, но это последнее утверждаешь только ты. А мы знаем, что отпечатки ее пальцев на ноже были уже тогда, когда нож еще не был вынут. Каких-либо других отпечатков, кроме ее и твоих, не обнаружено.
– Нет? – Я сделал паузу, чтобы как следует прочувствовать эту новость. Она погружалась в меня, но я не услыхал, когда она коснулась дна. – Неужели?
– Кстати, мы уже допросили и его любовницу, и ее мужа.
Я вынырнул из глубины.
– Да?
– Да! – Он смотрел на меня злыми глазами.
– И что? – спросил я.
– Когда был убит Юнас? Ты не мог бы вспомнить с точностью до минуты? – ушел от ответа Хамре.
– Нет. Где-то около четырех, я думаю. Не позже.
– Правильно. А эта женщина – его любовница – она была на работе до без пяти четыре. То есть в этом случае она должна была успеть всего за пять минут добраться из центра в эту даль, но, как нам известно, вертолетом она не располагала. Другими словами – ее причастность исключена.
По какой-то причине я с облегчением подумал о Сольвейг Мангер.
– А ее муж? – спросил я.
– Еще более невероятно. В этот день с трех до пяти он вел семинар по литературе для восьми студентов университета. Восемь свидетелей. К тому же он не знал ничего об их отношениях, пока мы ему не сообщили. Во всяком случае, он так сказал.
Я тяжело вздохнул – опять же подумав о Сольвейг Мангер. Люди меньше всего хотят, чтобы их супруги получали такого рода информацию, особенно из третьих рук.
– Каких-либо других потенциальных врагов мы не обнаружили. Если не считать его истории с этой женщиной и непрактичность в решении повседневных денежных проблем, Юнас Андресек вел упорядоченную и приличную жизнь. Его любили на работе – ценили коллеги и, что особенно важно, клиенты. У него не было близких родственников, за исключением замужней сестры, которая живет в Ставангере и с которой он ежегодно встречался на рождество в течение последних десяти лет. Она приезжает в Берген, чтобы возложить венок на могилу родителей, и сразу уезжает, чтобы успеть домой к рождественскому ужину. Так что, как видишь, отношения не слишком тесные. Как обычно и бывает с родственниками.
Хамре сделал паузу, взял со стола листок бумаги и стал неторопливо читать про себя, совсем обо мне позабыв. Потом взглянул на меня поверх листа.
– Так что других подозреваемых, кроме Венке Андресен, у нас фактически нет, – сказал он. – А улик против нее довольно много.
– Что показало вскрытие? – робко произнес я.
– Предварительное вскрытие. – Хамре взял листок из другой стопки. – Ты хочешь знать детали?
Я отрицательно покачал головой.
– Я плохо знаю латынь. Мне достаточно выводов. Его взгляд скользнул по нижней части листа.
– Ну вот… Причиной смерти явилась ножевая рана в живот. Повреждено одно легкое и желудок, много других внутренних органов… Короче, у него не было шанса выжить. И еще обнаружен четкий след удара по голове в правый висок. – Хамре показал пальцем, и я подсознательно ожидал увидеть синяк или кровоподтек, но ничего не увидел.
– Удар? – переспросил я.
Хамре многозначительно кивнул, и я понял, что ему есть что еще рассказать мне.
– Мы внимательно осмотрели эту банку с вареньем под микроскопом, – начал он, – и на донышке с одной стороны нашли частички кожи. Еще не проведена окончательная идентификация их с кожей умершего, но…
Он мог не продолжать. Этого было достаточно, даже больше чем достаточно. Он сидел со стопроцентно доказуемым делом в руках.
– Ив заключение, – сказал он, – ты говорил о том, что Юнас мог прийти с деньгами, полученными за страховку или что-то в этом роде.
– Ну?
– Можно сказать, что у него при себе денег не было, то есть было, но очень мало. Мы навели справки в страховой компании – там он вообще не появлялся. Так что, зачем приходил Юнас, мы не узнаем до тех пор, пока…
– Пока что?
– Пока она не заговорит.
– А она все еще придерживается первоначальных показаний? – спросил я.
Он озабоченно кивнул.
– Она все отрицает. Но это ненадолго. Мы уже сейчас можем восстановить ход событий. – Хамре поднял руку и стал по пальцам перечислять: – Пункт 1: Юнас Андресен приходит домой. Он либо звонит в дверь, либо открывает своим ключом. У него был с собой ключ от квартиры. Пункт 2: Венке Андресен открывает дверь, держа в руке банку с вареньем, или она приходит из подвала с банкой варенья сразу после того, как он либо вошел, либо позвонил в дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92