Он, видимо, рассчитывал вернуться сегодня домой не на буксире.
– Ну, теперь выкладывай, что тебе от меня надо? Кто прислал тебя к старушке Хильдур?
– Меня никто не посылал, я хотел встретиться с Юханом.
– С Юханом? – Она произнесла это так, будто речь шла о дальнем родственнике. – А что случилось?
– Недавно мы встретились чисто случайно, то есть он меня встретил, а лучше сказать, его приятели встретили меня. Сам он держался в стороне.
– Что ты плетешь?
– А что, у тебя никогда никаких проблем с ним не было?
– Проблем с Юханом? О чем ты говоришь? Ты когда-нибудь слышал, чтобы дети росли без проблем? Разве не для этого мы их и рожаем? Юхан был проблемой еще тогда, когда был в утробе – я хочу сказать: за восемь месяцев до рождения. Так бывает у большинства.
– Его отец… – начал я.
– Он негодяй!
– Вы не были мужем и женой?
– Я никогда бы и не пошла за него, будь он даже торговцем водкой. Впрочем, он уже был женат. Моряк, беззаботный моряк в увольнении в большом городе. Золушка из провинции Согне встретила его в Звездном зале и пригласила к себе в комнатку на Драгесмаует. Комнатка под самой крышей с видом на окна соседнего дома. Он был пьян и все опирался на меня, пока я вела его за руку. Так что большой радости мне от него не было. Но все-таки это был живой человек, вместе с которым можно переночевать и не просыпаться утром в одиночестве. Но ты бы знал, старик, как я проклинала тот день, когда узнала, что беременна.
Она зло посмотрела на меня, будто я и был виновником ее бед.
– Я узнала его адрес, – продолжала она, – и послала письмо. Просила прислать денег. Как только он прибыл в город в следующий раз, он позвонил мне и так волновался, что ронял телефонную трубку на каждом втором слове. Сказал, что согласен платить, что будет присылать столько, сколько я скажу, что обеспечит воспитание и образование и все такое прочее, только бы я не писала ему письма. Ему было затруднительно объяснять своей мадам, от кого приходят эти письма. Но это были его трудности. Не могут же мужчины, имеющие детей на стороне, жить без всяких проблем, ведь правда?
– Ну и как?
– Как? А ты как думаешь? Он свое слово сдержал и каждый месяц присылал мне деньги, а я обещала никому не говорить, что он отец. Но для верности я заключила с ним контракт, ты меня понимаешь? По этому контракту он обязался присылать деньги.
Она с удивлением разглядывала бутылку, будто деньги ей шли натурой.
– А Юхан?
– Вырос. Может, не у лучшей из матерей, но с матерью. Он ни в чем не нуждался. Имел все: одежду, еду, питье – до тех пор, пока не вырос и не начал зарабатывать сам. Когда он кончил школу, я сказала ему: «Слава богу, теперь ты кончил учиться, пора подыскать работу, чтобы зарабатывать на масло и хлеб, а если не на масло, то хотя бы на маргарин».
– Где же он работает?
– Не имею представления. Спроси у него сам. Последнее время мы друг с другом не общаемся: нам ничего друг от друга не нужно. Он здесь живет как постоялец – снимает комнату. Мы не разговариваем. Он называет меня толстой старой потаскухой и не отвечает, когда я его о чем-нибудь спрашиваю. Я знаю почему.
Она долила водки в свой стакан и придвинулась ко мне.
– А ты что не пьешь – завязал? Может, ты маменькин сынок? Выпей, черт возьми, составь мне компанию.
– К сожалению, я за рулем, и мне надо держаться над водой.
– Так ты, оказывается, совсем взрослый и имеешь водительские права?
– Да, позавчера получил, в день совершеннолетия. А на фотографии я выгляжу лет на тридцать пять, но это только на фотографии, а так я себя чувствую шестидесятилетним.
– Здорово у тебя язык подвешен, как я погляжу.
– Ага, посередке между глазами. А почему Юхан зовет тебя старой потаскухой?
– А ты как думаешь?
Я сделал вид, что задумался, но она быстро ответила:
– Потому что я не говорю ему, кто его отец.
– Зачем ему это? Может, у него для этого есть особые причины?
– Спроси! Если б у меня был такой отец, как у него, я прекрасно прожила бы, не зная этого. Но ты ведь знаешь, какая нынче молодежь пошла!
– Еще помню.
– Им хочется знать то, от чего легче не станет. Как на свет появились, кто был отцом и все такое. Круглые дураки!
– Но ты, ему все-таки не сказала?
– Нет. Держусь все эти долгие восемнадцать-девятнадцать лет. Я ему говорю то же, что сказала в родильном доме: «Не имею понятия. Их было слишком много». И это правда, но не на тот период. Тогда было затишье. У меня было разочарование. Ну и я на свою голову завела еще одно – большущее разочарование на всю жизнь. «Я не знаю, Юхан, – говорю я. – Мог быть любой». – «Назови хоть кого-нибудь», – просит он. «Нет, не помню. Их было много». Не все представлялись. Мало кто оставлял визитные карточки. А если кто и приходил снова, то приходил за водкой. Поэтому Юхан меня так и называет теперь.
Ее взгляд нырнул в бутылку и вернулся слегка влажноватый. Хильдур подмигнула мне.
– Проклятая, дьявольская жизнь, правда, Веум?
– Через день! – кивнул я.
– Через день? Тогда тебе повезло.
Чтобы чем-то заняться, я отпил глоток из стакана. Хильдур вынула старый носовой платок и движением, каким в июньскую жару вытирает пот землекоп, обтерла верхнюю часть лица.
– А ты больше никогда не встречала отца Юхана?
Она запрокинула голову и, не обращая на меня внимания, пила прямо из горлышка.
– Нет, а зачем? Этот паразит… Он присылал мне деньги, и я была довольна. Он устроил мне эту квартиру и платит за нее… из-за Юхана. Внес взнос и платит за квартиру. Мне самой это не по карману. Но я не хочу жить на пособие.
– Как его звали?
Она снова посмотрела на меня.
– А тебе это на кой черт? Какое тебе дело до этой истории?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92