Все воюют…
– А Джохара можно увидеть? – спрашивает Яраги.
– Нет. Он почти что инопланетянин. Во всяком случае, увидеть его не так-то просто. На людях он появляется редко.
– Понятно.
В мутном рассвете мы возвращаемся к микроавтобусу вместе с чеченцами и видим, как из него выскакивают несколько человек с оружием и скрываются в доме.
– Это мародеры. Окружаем их, – скомандовал ополченец.
Я вошел в подъезд одного из домов. На меня пахнуло отвратительной вонью. К смраду от трупов и нефтяной гари привыкаешь быстрее, чем к виду погибших. Я несколько раз натыкался на трупы и меня всегда тянуло рассмотреть их лица. Когда же я привыкну к виду трупов? Разве я не насмотрелся на них?
– Жаль их, лежат, гниют, а ведь все-таки свои, – говорит чеченец, который идет следом. Когда я пытаюсь в темноте высмотреть лицо очередного убитого, он произносит:
– Дети они! Эта сволочь, Ельцин, послал их сюда на верную смерть.
Такое о российских солдатах мне не приходилось еще слышать от «боевика».
– Они еще мальчишки. В плен мы не берем только контрактников. Их видно сразу – в масках. В основном, их трупы и лежат перед президентской резиденцией. Каждый здесь может рассказать о количестве своих погибших родственников – жертв среди чеченцев уже тысячи, продолжает на ходу рассказывать ополченец. Он немолод, борода седая.
– Мой внук третий день лежит убитым, на вокзале.
Русские снайперы не подпускают забрать, – говорит он. – Что я скажу его матери? Она пока не знает, что он убит.
Яраги уже ждал в условленном месте. Я подбежал к нему, он дал мне маленькую милицейскую рацию, передернул затвор своего автомата и устремился к дому, под одной из стен которого уже стояли два ополченца с автоматами наизготовку.
Я начал обходить дом и снова наткнулся на трупы солдат. Уже было достаточно светло, солнце малиновым шаром выползло из-за горизонта, и меня непреодолимо тянуло смотреть в лица мертвых солдат. Такого за собой я раньше не замечал… Поэтому я и замешкался.
Вот лежит что-то совершенно непонятное в форме солдата российской армии. Глаза выколоты, нос отрезан… Или отъеден? Впечатление отвратительное. Этот труп притягивает внимание, он словно не отпускает.
Когда я обогнул дом и вышел к ополченцам, каждый занял свою позицию.
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь? – спросил я невозмутимо у ополченцев.
– Вот, засранец! Надо же, спрашивает в этом деле разрешения! Болван, – не оглядываясь на меня, пошутил дюжий ополченец. – Это же мародеры, ночью ходят и грабят.
– Чеченцы, русские?
– И те, и другие. Я припал к рации:
– Я здесь, Яраги.
– Слава Аллаху, явился, – ответил Яраги, поправляя под рубашкой бронежилет. Застежки явно не давались ему, а бронежилет висел на нем мешком.
– Я готов, Яраги, где я должен быть? – продолжал я.
– Ты будешь возле окна у забора. Ребята меня прикроют. И никаких фокусов и самодеятельности. Мне нужна твоя поддержка. Запомни – не высовываться. Они не должны тебя видеть.
Яраги говорил все это, стоя в метрах ста от одноэтажного дома, в котором разместились уличенные в мародерстве.
– Не забывай, – бросил Яраги, – ты «дикий гусь», а не чеченец… Все по местам! Начинаем! – уже голосом начальника приказал Яраги.
– Есть!
Я бросился исполнять приказ Яраги. Я решил затаиться под окном дома.
Яраги возбужденно закричал на всю улицу:
– Эй, в доме! Вы окружены! Сдавайтесь! Чеченцы или русские, все равно сдавайтесь!
Он неуверенно шагал по улице, внимательно всматриваясь во все двери и окна, в любую секунду готовый прыгнуть за укрытие.
Ополченцы оцепили дом. Я пробрался к следующему окну, вытащил из кармана зеркальце и принялся изучать то, что происходило внутри дома. А Яраги не унимался. Он сулил оставить мародеров в живых, если те сдадутся.
А я пристально вглядывался в отражение. Мне слышны даже шорохи в комнате, поскольку окно было выбито. Я видел мускулистого парня, который корчился на топчане, а рядом валялись шприцы. Парня явно ломало. За столом с пулеметом в руках сидел мрачный небритый военный. Вдруг буквально в метре от меня раздался дикий рев. Я мгновенно среагировал, направив на звук ствол автомата. Угроза оказалась ложной. Это над домом несся российский военный вертолет. Я облегченно вздохнул, а затем вновь принялся с помощью зеркальца разглядывать то, что происходило в доме. На этот раз обстановка резко изменилась. В комнату вбежал широкоплечий детина и принялся расталкивать своего приятеля:
– Вставай! Вставай быстрее! Пошевеливайся.
– А? Что такое? Не понял.
– Чеченцы!
От этого слова, как ударенный током, парень подскочил и забегал по комнате, опрокидывая коробки с лекарствами, которые бандиты уворовали из нашей машины. Его приятель в это время вытряхивал на пол содержимое большого черного мешка. Залязгало железо, дзинькнуло стекло. На полу оказались: оружие, несколько золотых часов, портсигары, старинные подсвечники.
«Е-мое! – подумал я, – и они думают на этом разбогатеть? Сейчас чеченцы прирежут их, полных кретинов!».
Мародеры расхватали оружие и бросились к окнам.
– Ты куда! Ты стань к двери!
– А ты – к окну!
– Валера, прикроешь нас.
– Я им сейчас устрою, – передергивая затвор автомата, – шипел детина. Тем временем Яраги дошел до двери и постучал в нее. Она открылась. В проеме показалась девушка-чеченка. Она непонимающе смотрела на Яраги, пытавшегося протиснуться в дом.
– Что вам нужно? – вскрикнула она.
– Свали отсюда, – крикнул Яраги.
Девушка-чеченка заплакала. Как мне потом рассказывал Яраги, она была совсем молоденькая, лет шестнадцати. Беременная, полуголая. Рядом появилась грузная женщина, очевидно, мать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183