Никогда в жизни она еще не сталкивалась с мужской грубостью, но страстное желание вкусить запретный плод ясно читалось на ее лице. Халлоран со своим опытом сразу же понял все. Аманда Прайс-Уикхэм оказалась на редкость восприимчивой ученицей. Когда он выразил восторг по поводу ее внешности – красоты лица и стройности фигуры, освещенных светом вечерних огней, который врывался через широкое окно гостиничного номера, а затем сказал, что самое прекрасное в жизни – простота и естественность, она согласилась с ним. Почему бы в таком случае, продолжал Халлоран, ей не снять ожерелье, а за ним и колготки. Она повиновалась ему и по мере того, как на ней оставалось все меньше одежды, становилась еще прекраснее и желаннее.
– К трем часам утра мои локти и колени истерлись до красноты, – проговорил Халлоран.
Он улыбнулся и сделал глоток пива.
– Я даже не знаю, как обо всем этом узнал ее папаша, – продолжил Халлоран после небольшой паузы. – Оказалось, что он был полковником и приехал с миссией по линии министерства обороны для обсуждения вопросов поставки оружия Оману. Знаешь, один из этих знаменитых торговцев оружием наподобие О'Махони, своеобразных ирландских шейхов?
Риджер кивнул головой и в улыбке оскалил зубы, давая понять, что шутка Халлорана дошла до него.
– Кончилось тем, что папаша дал мне пинка под зад и я вылетел из отеля. Ну, а в САС меня уже не хотели брать, поскольку выслуга лет и без того была большой. Чтобы откупиться от меня, они мне дали выходное пособие. Что ж. Ничего не оставалось, как убивать время; я ходил по пивным кабакам и проводил там многие часы. Вдруг совершенно неожиданно ко мне подошли англичане, так, вроде бы в неофициальном порядке. Ну, спрашивают, не мог бы я помочь им дискредитировать Провос? Пять сотен в месяц наличными. Для начала на три месяца, а дальше они посмотрят, как пойдут дела. Вот тогда-то мне и пришла в голову идея с банком, и я предложил моим хозяевам провести с целью провокации несколько операций по ограблению британских банков, осуществленных якобы ирландскими националистами. Это было намного легче и безопаснее, чем ночные стычки в джунглях или пустыне. Во-первых, можно сказать, у себя дома и, потом, рейды планировались с участием и с ведома руководства банков. Заметь, всего лишь планировались, и только. Но все должно было выглядеть так, как и в действительности. У меня появился к этому вкус. Но вскоре узнал, что Гарда завела на меня дело и попросила полицейского инспектора в Белфасте арестовать меня. Этот самый инспектор все мне и рассказал. Я сразу понял, что это был повод от меня избавиться, так как англичанам нужно было выйти чистыми из этого дела, чреватого для них неприятными последствиями. И они решились на благородный шаг: инициировали выдачу ордера на мой арест, но заранее предупредили, чтоб я мог смыться. Тоже мне, благородный шаг, сволочи. Вроде бы ты помогаешь этой затраханной стране, а они вместо благодарности трахают тебя.
– Питер, ты мог бы им это объяснить.
– Нет, в таком случае меня бы не оставили в живых, Фрэнк. Как сказал этот капитан, ублюдок, у меня будет все о'кей, если я залягу на дно и буду молчать. Через год, может быть, два, когда все стихнет, я смогу снова зажить нормальной жизнью.
Он замолчал и сделал несколько глотков.
– Я сегодня работаю во вторую смену, – произнес после некоторой паузы Фрэнк, избегая смотреть в глаза Халлорану, и поднялся со стула. – Вернусь около девяти.
– Хорошо, мы сможем еще выпить.
Как только дверь за Риджером закрылась, Халлоран дотянулся до очередной банки с пивом. У него не было никакого желания ждать даже неделю, не говоря уже о целом годе, чтобы зажить снова.

* * *

Среди великолепия и богатства офиса сэра Чарльза Кромера Юфру чувствовал себя абсолютно свободно и непринужденно. Это был худой человек с отточенным, напоминающим орлиный, взглядом глаз на смуглом лице. Впрочем, многие эфиопы могли бы быть описаны подобным образом. В руках он держал серый кашемировый плащ, который, войдя, сразу же отдал мисс Ятс. Одет он был со вкусом. Серый костюм почти такого же оттенка, что и плащ, светло-голубая, безупречного покроя рубашка и синий галстук.
Хотя Кромеру не были известны подробности биографии Юфру, он тем не менее знал, что с 1960 года тот жил в изгнании за границей. Юфру закончил самую элитную военную академию в Хараре и к тому периоду дослужился до звания майора. Он являлся одним из четырех прогрессивных офицеров, которые решились разрушить монолит корыстной и продажной монархии и предприняли попытку свергнуть императора во время его выезда из страны с государственным визитом в Бразилию. Закончилось все это ужасной трагедией: офицеры, участники заговора, высокомерные и недалекие люди, не удосужились даже выяснить, какую поддержку им могут оказать низшие чины армии и гражданское население.
Как показали события, таковой практически не было. Заговорщики арестовали в качестве заложников почти весь кабинет министров, почти всех расстреляли, рассчитывая этим втянуть в заговор армию, а когда поняли, что обречены, разбежались кто куда. Двое из главарей покончили жизнь самоубийством; потом их тела в течение нескольких дней болтались на виселице в центре Аддис-Абебы. Третий был схвачен и также повешен. Четвертым был Юфру. На машине он сумел добраться до границы с Кенией, вложил все имеющиеся у него наличные деньги в местный банк и уже через год появился в Лондоне.
Совсем недавно, после нескольких лет занятий бизнесом, главным образом торговлей предметами искусства и антиквариата Африки и управлением собственными вкладами в банках, он добровольно предложил свои услуги революционному правительству, имея в виду таким образом свести счеты с императорской семьей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81