Поэтому, бросив беглый, равнодушный взгляд на историческую тюремную камеру, большинство посетителей брели обратно на пристань и с нетерпением ждали возвращения парома. В те дни, когда налетал мистраль и на море поднималось легкое волнение, команды паромов тут же прерывали сообщение с островом, всех желающих добраться туда отдавали на милость владельцев моторных лодок, которые с сомнением глядели на море и с уверенностью запрашивали цену в сто франков и выше, в зависимости от силы ветра.
На пристани Марен и Чессера встретил красивый цыганский мальчишка по имени Петро, голый по пояс и босой. На нем были только дешевые шерстяные брюки, которые каким-то чудом держались на его бедрах. Закидывая их багаж в тачку, он не сводил взгляда с фигуры Марен. Чессер заметил это и недовольно посмотрел на него. Петро немедленно выразил Марен свое восхищение, без слов прося ее о поддержке. Марен показала, что не сердится, но и не разрешает таращиться на себя. Он пожал плечами с таким видом, будто она много потеряла. Потом он толкнул тачку, и они двинулись за ним к гостинице «Железная маска».
Это было двухэтажное здание, покрытое светлой, облупившейся штукатуркой. На первом этаже были бар и столовая со множеством окон, с клеенчатыми скатертями и складными металлическими стульями. Посетителей не было.
Комнаты для гостей располагались наверху. Всего их было шесть: пять обычных и один люкс. Была занята только одна комната, люкс предоставили Марен и Чессеру. От обычной комнаты он отличался только тем, что тут имелась единственная на всю гостиницу ванная, а также раковина и биде. Все остальные удобства внизу, для всех.
– Тут чисто, – оптимистично заявила Марен.
В ответ Чессер нехотя улыбнулся.
– Тут безопасно, – вот лучший комплимент, который ой мог сделать этой гостинице. Никто не поверит, что они остановились здесь. Даже он сам в это не верил.
Марен сбросила туфли. Пол был покрыт линолеумом и покрашен сверху несколькими слоями блестящей краски. Темного красно-коричневого цвета. Видно, последний слой был нанесен недавно, и пол все еще был немного липкий. Марен неприятно было наступать на него босыми ногами, но она не жаловалась. Она подошла к застекленной двери на балкон и раздвинула два куска набивного ситца, служивших занавесками.
– У нас есть свой балкон, – сказала она, но, когда она открыла двери, выяснилось, что это просто часть крыши, на которой установлено заграждение и куда выходят двери двух соседних комнат.
Чессер осмотрел кровать. Это были две составленные вместе кушетки, покрытые выцветшим синильным покрывалом. Простыни белоснежные, но перекрахмаленные и неприятные на ощупь, как будто их не прополоскали после стирки. Пружины под неровным матрасом настолько проржавели от сырого морского воздуха, что просто взвизгнули, когда Чессер плюхнулся на кровать. Их звук выдавал даже малейшее движение.
– С этим надо что-то делать, – сказал Чессер.
– Что, например?
– Смазывать или воздерживаться.
– Я за то, чтобы смазывать, – заявила Марен.
– Редкостное единодушие, – прокомментировал Чессер. Он положил на кровать чемодан, расстегнул молнию и увидел, что прямо сверху лежат пистолеты. Его и ее. Он их не брал. Наверно, это Марен. Он не знал, что она положила их. Он заметил, что глушители по-прежнему на месте и обоймы вставлены. Он полагал, что они заряжены. При виде пистолетов он на секунду замер. Она не могла этого не заметить, поэтому он вынул оба пистолета, делая вид, что доволен. Все это время он думал о причине, по которой она взяла их, и о необходимости убивать, чтобы спастись от гибели.
– Надо их почистить, – сказала Марен. – Я собиралась, но все времени не было.
Она небрежно кинула маузеры на кровать. Как похоже на нее: делать первое, что придет в голову. Она достала из сумки инструменты и занялась пистолетами, копаясь в железках своими холеными пальчиками.
С минуту Чессер не отрываясь смотрел на нее – на свою любовь, сидящую в теплом свете вечернего солнца и забавляющуюся смертельно опасными игрушками. Потом он оторвался от этого зрелища и прошел в ванную. Ему захотелось помочиться в биде, но он подавил это желание и спустился вниз, в общий туалет. Там он откинул крышку и увидел, что стульчак похож на зевающий рот с горлом, уходящим вниз не меньше чем на два этажа.
Они собирались провести на Сент-Маргерит два или три дня. Этого времени как раз хватило бы, чтобы их противники, кто бы они ни были, потеряли их след, гоняясь за яхтой. Но глядя на висящее на стене устройство, скупо отмеривавшее крохотную полоску гладкой и жесткой туалетной бумаги, Чессер подумал, что так долго Марен не выдержит.
Вечером они спустились поужинать. В баре сидели трое здоровенных мужчин, из местных, и пили вино. Сын хозяйки подавал молодой женщине, сидевшей за столиком в углу, спиной к ним, какую-то еду, приготовленную его матерью. Очевидно, эта женщина и была другим постояльцем.
Марен и Чессер сели за столик у окна. Мужчины в баре отпустили несколько сальных шуточек по поводу Марен. Они говорили на таком жутком жаргоне, который не понимал никто, кроме них самих, но глумливый смех не оставил у Чессера никаких сомнений о предмете. Он не обращал на них внимания.
Толстая хозяйка оставила кухню, чтобы самой обслужить таких дорогих гостей. Она принесла дымящееся блюдо мидий. Меню не существовало. Или ешь, что дают, или не ешь вообще.
Чессер не хотел мидий, хотя и слыхал, что они очень полезна как возбуждающее средство. Марен мидии любила. Она набросилась на еду и съела больше половины. Она уверяла, что они необыкновенно вкусные и заставила Чессера проглотить три штуки и запить большим глотком бульона, в котором, по ее словам, были сконцентрированы все ценные свойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103