Он надеялся, что Уивер доживет до этого дня, и за него, Чессера, будет кому поручиться. Он так глубоко ушел в свои мысли, что не видел дороги и едва не врезался в стоящий у тротуара грузовик. Чессер резко затормозил. Инстинктивно просигналил пару раз. Обернувшись к Уиверу, он ухмыльнулся и, гуднув еще разок, спросил:
– Знаешь, кто я такой? Уивер пожал плечами.
– Визгливый ублюдок, – сообщил Чессер, все еще стараясь развеселить его.
На этот раз у него получилось. Уивер смеялся так, что едва не задохнулся. Придя в себя, он спросил:
– А кто я, знаешь? Чессер кивнул.
Уивер все равно сказал ему:
– Большой черный мудак!
ГЛАВА 17
Большинство людей умеет разбирать, а собирать у них получается хуже. Фирма «Марилебон» утверждала, что умеет делать и то и другое. На ее эмблеме красовались увенчанный короной лев, стоящий на задних лапах, – справа и сказочный единорог – слева: вожделенный символ качества работ, соответствующего высоким требованиям королевской семьи. И неважно, что единственным поручением, когда-либо полученным фирмой от царствующего дома, было распоряжение королевы Виктории переделать в Виндзорском замке одну из невзрачных ванных комнат под птичник, еще более невзрачный.
Получив заказ от Клайда Мэсси, фирма «Марилебон» учуяла запах больших денег и рьяно взялась за дело. На следующее утро предварительные приготовления были закончены. Служащих «Мид-Континентал Ойл» в срочном порядке эвакуировали и вывезли всю мебель. Не прошло и двух дней, как «Марилебон» начала крушить перегородки в доме тринадцать на Хэрроухауз с таким энтузиазмом, что его можно было принять за ярость. Все внутренние стены были разрушены, арматура выворочена, полы безжалостно заляпаны. От разрушения не спаслось ничего, ибо «Марилебон» придерживалась принципа: все разрушенное за счет клиента должно быть за его же счет восстановлено.
Однако, к чести «Марилебон» будет сказано, разрушала она с достоинством, стараясь причинить соседям минимум неудобств. Например, после того, как выломали оконные рамы, проемы тут же затянули полиэтиленовой пленкой, чтобы наружу не летели пыль и штукатурка. Мусор тут же вывозился. Водителям было приказано разгружать и загружать машины только с заднего входа, в переулке Паффинг-мьюс.
Несмотря на все предосторожности, грязи и шума было предостаточно, и всем расположенным поблизости фирмам приходилось с этим мириться. Так же, как и с постоянной суетой. Поэтому никого не удивило, что вечером двадцать седьмого июня, когда уже совсем стемнело, в Паффинг-мьюс завернул белый фургон с эмблемой «Марилебон» на борту и остановился у заднего входа дома тринадцать. И если кто-нибудь заметил троих людей, одетых в рабочие комбинезоны, он не увидел в этом ничего подозрительного. Одно только было странно: все трое надели резиновые хирургические перчатки. Чтобы не оставлять отпечатков пальцев.
Они не торопясь вытащили из машины инструменты и вошли в ремонтируемое здание. Медленно поднимались с этажа на этаж, освещая себе дорогу мощными ручными фонарями, чтобы не наткнуться на стремянки, козлы или мешки с цементом. Они дошли до последнего, пятого, этажа и стали обшаривать потолок лучами фонарей.
Уивер первый нашел то, что они искали: прямоугольник люка, открывающего путь на крышу. Подставив стремянку, он залез наверх и что было сил надавил на дверцу. Но она не двинулась с места. Чессер посветил фонарем, и Уивер понял, в чем дело. Обычная щеколда. Он отодвинул ее, и дверца легко отошла в сторону. Он выбрался наружу. Марен и Чессер – следом за ним.
Они сидели на корточках на крыше, и у каждого было чувство, будто весь мир остался далеко внизу, под ними. Бесчисленные силуэты печных труб довершали впечатление нереальности открывшегося им пейзажа. Где-то вдалеке виднелись высокие здания. Освещенный купол собора Святого Павла был едва различим в ночном тумане.
Марен выпрямилась первая. Она подошла к невысокому кирпичному бортику крыши, примыкавшему к дому номер одиннадцать. Прямо на бортике была установлена загородка из проволочной сетки, высотой семь футов, заканчивавшейся острыми шипами. Неожиданное препятствие. Уотс его не упоминал. Загородка тянулась по всей длине здания. На той стороне тоже. С краев она немного выступала над улицей, так что обойти загородку было невозможно.
– Не прикасайся! – предупредил Чессер. Марен отдернула руку.
Уивер достал из сумки с инструментами пару толстых резиновых перчаток, надел их, взял плоскогубцы и провел ими по сетке. Искр не было.
При свете фонарей они осмотрели крышу дома номер одиннадцать дюйм за дюймом. Обычная плоская поверхность. Никаких впадин или выступов. Они обследовали кромки и углы. И тут Марен увидела с задней стороны в противоположном конце небольшой кирпичный выступ, что-то прикрывавший.
– Даже если там что-то есть, – сказал Чессер. – как мы туда доберемся?
Марен не отрывала взгляда от крыши. Луч ее фонаря высветил водосточный желоб, прикрепленный к краю крыши. Обычный желоб из оцинкованного железа, приблизительно пять дюймов шириной, тянувшийся по всей длине крыши, – где-то около тридцати футов.
– Можно попробовать, – заявила Марен.
– Из меня канатоходец хреновый, – сообщил Уивер.
– А из меня отличный. Лучше Эльвиры Мадиган, – похвасталась Марен. Опасность кружила ей голову, и отступать она не желала. Кроме того, из них троих Марен была самой легкой. Разумнее было начать с нее.
Марен спросила Уивера:
– Можно разрезать сетку?
Уивер взял кусачки с длинными ручками, разрезал сетку – сначала вдоль, потом поперек – и отогнул края.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103