Марен унаследовала от Жана-Марка и другие особняки. В Париже, в Антибе и Довиле; все они были гораздо больше и роскошнее этого. Но, когда Марен упоминала о доме, Чессер знал, что она имеет в виду поместье в Шантийи. Здание было построено в конце семнадцатого века как королевский охотничий домик, но на самом деле использовалось больше для игр и забав придворных. Естественно, охотничьим домиком его можно было назвать лишь по меркам того времени. На самом деле своими размерами и формой здание напоминало небольшой изящный замок, а все двадцать комнат были спланированы и отделаны так, чтобы отвечать своему гипотетическому назначению, но не поступаясь удобствами обитателей.
Здесь легко представлялось прошлое: к воротам подъезжали кареты из Парижа, везущие непременных участниц игры – юных дам, способных удовлетворить самому взыскательному вкусу. Некоторые из них уже прошли посвящение, другие только готовились его принять. Все предвкушали азартную охоту. Первым же ясным полуднем, в соответствии с правилами, девушки ускользали в лес и разбегались там в разные стороны, сбрасывая на ходу платье, отмечая королевским ловчим след шелком, кружевом и полотном. Высокие прически цеплялись за ветки и сбивались набок. Элегантные туфельки оставались в развилках стволов. Чулки повисали на макушках молодых деревьев. А когда последние, самые интимные одеяния пускались в ход, чтобы указать дорогу, беглянки отрезали себе путь к спасению, выдавая свое местонахождение отчаянными вскриками. В конце концов, притворившись обессиленными, они падали на тщательно выбранное ложе из мха или опавших листьев и ждали преследователей. Те не медлили появиться, и вскрики схваченных жертв, дошедших до экстаза, распугивали невинные создания вроде птиц, кроликов, а то и оленей.
Марен уверяла, что кое-кто из этих весельчаков до сих пор населяет поместье и окрестности. В виде духов, конечно. Она, мол, чувствует их присутствие. Однажды Марен нашла в лесу розовую ленту и восприняла находку как подтверждение свыше. Девушки все еще здесь, решила она.
Мысль о том, что прелестные распутницы и их галантные кавалеры по сей день разгуливают по здешним лесам, была чрезвычайно заманчива. Так и хотелось поверить. И какое имеет значение, что на самом деле розовую ленту потеряла одна молоденькая горожанка, которая несколько дней назад была тут со своим возлюбленным и распустила волосы ради его удовольствия? Марен об этом не знала, а если бы и знала, то сказала бы, что эту мысль ей внушили вездесущие духи.
Марен позвонила в Лондон, чтобы узнать мнение Милдред. Та выслушала рассказ и обещала поспрашивать. Через час раздался звонок, и Милдред подтвердила предположение Марен. Да, духов вокруг поместья довольно много. Милдред связалась с несколькими. Особенно долго она говорила с одним – с духом девушки по имени Симона, который возвращается сюда каждый год и живет здесь с апреля по сентябрь. В какой-нибудь сотне ярдов от дома есть заросшая мхом полянка, где восторженная Симона разделила ложе с самим монархом. Впечатление от встречи было столь незабываемым, что с тех пор Симону неудержимо влечет к этому месту, Так сказала Милдред.
Назавтра, ничего не объясняя Чессеру, Марен заставила его отмерить сто шагов в выбранном ею направлении. Случайно или нет, но они очутились на заросшем мхом пятачке. Марен запрыгала от восторга. Она уважительно обошла полянку вокруг, обращай к Симоне безмолвное приветствие. Ответное послание она истолковала как приглашение, даже призыв.
Марен скинула туфли и поставила их на большой валун.
Чессер спросил, что она делает. Марен не ответила. Он пожал плечами, прислонился спиной к стволу дерева и стал смотреть.
Марен сняла юбку и блузку и аккуратно развесила на поникших ветвях, На ней остались только трусики. Марен быстро освободилась от них, нагнула молодое, гибкое деревца и прицепила их на самую верхушку, точно шелковый стяг.
Потом опустилась ничком на мох и долго лежала не шелохнувшись. Ее тело обрамляли бесчисленные завитки мха, ореховые пряди переплелись с зелеными.
Она медленно перевернулась на спину. Глаза были открыты, С разомкнутых губ слетел долгий стон покорности судьбе. Варяжские волосы веером взметнулись вокруг лица. Полусогнутые ноги распались в стороны.
Она звала Чессера. И он пришел. С готовностью.
Если изнеженная Симона и наблюдала за ними с высоты своего положения, она, несомненно, их одобрила. Это и правда было исключительно.
После этого Марен стала чуть не ежедневно звонить Милдред, рассказывать о встречах с духами и выслушивать наставления. В лесах вокруг охотничьего домика оказалось видимо-невидимо заросших мхом и травой полянок – идеальных мест, которыми можно было пользоваться с позволения разных Женевьев, Доминик, Франсуаз, Беатрис, Даниэль и Сильвий.
Недели две таких игр в «охоту», включая одну в сумерках под проливным дождем, вполне хватило, и Чессера потянуло к более удобным и привычным кроватям и простыням. Марен он в этом не признался. Однако она разделяла его чувство: в последний раз, лежа в объятиях Чессера в чистом поле, она краем глаза заметила деревенских ребятишек, с любопытством подглядывающих за ними из-за каменной изгороди, Смущаться к этому времени было уже поздновато. Даже гораздо позднее, нежели полагали Марен и Чессер, потому что они не знали еще об одном, куда более удачливом свидетеле – тишайшем и осторожнейшем человечке с мощным телеобъективом на малоформатной камере «Никон».
С тех пор Марен и Чессер стали заниматься любовью дома. Милдред одобрила их решение, передав очередное послание духов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103