Чессер звонил в Систему. Ему сказали, что Мичем вышел. Хотели соединить его с Беркли. Чессер отказался. Немного спустя позвонил еще раз, но лишь после третьего звонка секретарша Мичема сообщила, что тот только что прибыл. Чессер не сомневался, что это ложь.
Мичем взял трубку.
– Ну, Чессер, в чем дело?
– Не могли бы вы устроить мне внеочередной просмотр?
– Нет.
– У меня есть покупатель на крупный камень, – сказал Чессер.
– Кто?
– Он просил его не называть.
– Какой камень вы считаете крупным? – саркастически спросил Мичем.
– Ну, скажем, две сотни карат.
Чессер с удовольствием произнес эти слова. Он говорил так, словно каждый день имел дело с алмазами в двести карат. Этот случай давал Чессеру три выгоды. Он мог неплохо заработать. Мог поднять себе цену в глазах Системы. И, наконец, отыграться за пережитые унижения. В данный момент ему особенно хотелось смутить Мичема.
– Двести карат?
– Как минимум.
– У вас не хватит средств выкупить такой крупный камень.
– Хватит.
– Надеюсь, вы понимаете, речь идет о серьезной сделке. Вам придется заплатить наличными.
– Я заплачу наличными.
– Значит, нашли покупателя?
Мичем снова попытался подвести Чессера к этой теме, но тот не уступил. Молчание было достаточно красноречивым.
– Приходите где-нибудь к половине третьего, – сказал Мичем.
– Где-нибудь к половине третьего? – Чессер сделал упор на первом слове, давая Мичему понять, что его впервые удостоили чести прийти к приблизительному времени.
– К половине третьего, – отрезал Мичем.
Чессера так и подмывало сказать, что ему удобнее прийти к четырем, но на самом деле он не мог позволить себе излишней наглости. Система ему нужна. Ему нужны были алмазы.
Зайдя в спальню, Чессер увидел, что Марен еще не проснулась. Он тихонько позвал ее, она не ответила. Чессер оставил ее в покое.
Он пошел в банк. В лондонский филиал его банка в Женеве. Чек, заверенный Мэсси, сразу открыл ему доступ к конторке одного из директоров. Чессер объяснил ему, что хочет перевести всю сумму в долларах на свой счет в Женеве, с тем чтобы иметь возможность снять ее в любой момент для заключения сделки здесь, в Лондоне. Управляющий сообщил, что эта операция займет всего лишь сутки.
Чессер вышел на улицу. Он надумал пройтись до «Коннахта» пешком. Отпустил «даймлер» и зашагал вдоль по Риджент-стрит походкой уверенного в себе человека. Он заглядывал чуть не в каждую витрину; ему хотелось что-нибудь купить. Было время обеда, на улицы высыпали конторские служащие. Чессер не пропускал ни одной девушки. Ему показалось, что сегодня они особенно хороши. С одной-другой он даже обменялся взглядами. С Риджент-стрит Чессер свернул на Мэддокс-стрит и купил там в магазинчике викторианский медальон с эмалью, затейливой гравировкой и подходящими инициалами: «МЧ». Когда он прошел еще полквартала, начался дождь. Не закапал в виде предупреждения, а хлынул разом как из ведра. По серому костюму Чессера растекались темные капли. Чессер укрылся в каком-то подъезде, надеясь переждать, но ливень, похоже, зарядил надолго. Он постоял пять минут, которые показались часом, и вышел под дождь.
До отеля оставалось пять кварталов. Еще на полдороге в ботинках захлюпала вода, мокрая одежда плотно облепила тело. Когда Чессер добрался до «Коннахта», он был похож на потерпевшего кораблекрушение. Портье кинулся ему на выручку с большим белым зонтом в руках. «Кретин», – подумал Чессер, но все-таки дал ему на чай.
Он не ожидал, что Марен уйдет. Она позавтракала и оставила ему записку:
«Дезертир!
Я ухожу в парикмахерскую. Если что, звони мне туда».
Чессер снял мокрую одежду и залез под душ. Часы показывали половину второго. Он хотел было погадать себе по «Книге Перемен», но опять не нашлось монеток, а пуговицы от синего костюма горничная пришила. И хорошо, потому что идти придется в нем.
Он приехал к дому номер одиннадцать на улице Хэрроу-хауз на несколько минут раньше. На этот раз он вспомнил, что дверь перед ним должен открыть Миллер, и тот – как всегда, дружелюбно – сообщил Чессеру, что его просят пройти прямо в демонстрационную.
Чессер поднялся по лестнице, ожидая увидеть в демонстрационной Мичема, но комната была пуста. Он сел за покрытый велюром стол. Каждую минуту мог войти Мичем, и Чессер выбрал место спиной к двери, готовясь произвести на него впечатление человека, равнодушного к деньгам. Он услышал, как отворилась и закрылась дверь, услышал звук приближающихся шагов. Человек остановился у стола. Чессер поднял глаза. Перед ним стоял Уотс.
– Добрый день, сэр, – приветствовал его Уотс. В руке у него был футляр, по форме напоминавший коробку для обуви, только раза в два поменьше.
– Здравствуйте, Уотс.
Уотс встал напротив Чессера и положил футляр на стол.
– Я принес вам камни для просмотра, сэр.
– Разве мистер Мичем не придет?
– Нет, сэр.
Чессер почувствовал себя обманутым: другого случая сквитаться с Мичемом ему не представится. По крайней мере, такого. Ему захотелось уйти, он был очень зол, но сознавал, что уход будет стоить ему работы. Он раздумывал, не потребовать ли присутствия Мичема на просмотре, – но здесь был Уотс, а он наверняка воспримет это как оскорбление.
«Проклятье», – подумал Чессер и улыбнулся Уотсу.
– Ну, что вы для меня приготовили?
– Целых три камня, сэр, – с гордостью сообщил Уотс. Он снял с футляра крышку и положил на черный велюр перед Чессером три крупных необработанных алмаза.
Тот поднес к глазу лупу и взял первый камень.
– В этом триста семьдесят шесть карат, сэр, – сказал Уотс.
Чессер заглянул вглубь кристалла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103