– А как же! Кореньков Александр Палыч. Пав-ло-вич, – зачем-то повторил раздельно Игорь.
– Так… – Слышно было, как защелкали клавиши компьютера. – Кто таков?
– Да… знакомый, – отмазался Артемьев. Но Георгий и не стал привязываться. Повторил:
– Та-ак… – и через несколько секунд: – Есть контакт! Записывай.
– Пишу, – подхватился Игорь. – Как? Улица Заболотная?! Где это такая?.. А, да-да, понял! Ладно, дальше. Дом двенадцать, квартира четырнадцать? Ясненько. А телефон?.. Нету? Ладно. Значит, Заболотная, двенадцать, квартира четырнадцать. Ажур! Все, Жора, спасибо…
– Погоди, погоди! – поспешно перебил его Георгий. – Погоди… Ты вот что… Слушай, ты как работаешь?
– Что значит – как?
– Ну, график у тебя какой, дежурства – выходные?
– А, это… Ну… в субботу у меня должен быть выходной.
– В субботу? Отлично! – Голос Смирнова стал фальшиво-бодрым. – Так может, по случаю твоего дембеля мы и того… подвиснем малость?
– Не возражаю, – согласился Игорь. – Давай тряхнем стариной.
– Отлично, – повторил Георгий. – Я тебе позвоню. Лады? Номер у тебя прежний?.. Ага, ага. Мне тебе надо будет… Короче, я позвоню, жди. Только точно! Слышишь?.. Договорились. Что?.. Ладно, ладно, давай служи… охранник мрака!
Посмеиваясь, Артемьев положил трубку и аккуратно занес адресные данные Палыча в блокнот. Ну что ж, теперь можно и чайку попить.
Чайку попить, м-да… Он ухмыльнулся. А ведь у Жорки на “Гекату” явно что-то есть. Есть, есть! Любопытно, и даже очень. Ну ничего, потом разберемся…
Игорь со вкусом прихлебывал чай и поглядывал в окно. День начинался серенький, бесцветный, по небу неровно протянулась слабенькая облачная пелена; где-то к северо-востоку она скомкивалась в клубы, низко опускалась над землей. Похоже, там собирался дождь.
Значит, хранилище редких и ценных книг. И рукописей. Занятно… Занятно само по себе, а то, что вокруг него раскручиваются такие странные дела, занятнее вдвойне. Ведь не у пивного ларька и не в парикмахерской появляются и бесследно исчезают безголовые трупы… Что же отсюда следует? Фактически, впрочем, ничего, но логически… Логически отсюда следует, что четвертый этаж библиотеки хранит в себе некую тайну – причем тайну, выходящую за пределы обыденного познания.
Игорь призадумался. Чай его остывал. Думал он о том, с кем можно потолковать, осторожненько так, разузнать, что же хранится там. И выходило опять-таки, что подобный разговор возможен только с Палычем. Обращаться по этой теме к любому из всех прочих сотрудников выглядело бы неожиданным, а чье-то лишнее удивление здесь совершенно ни к чему… А Палыч по натуре мужик любопытный, пронырливый, он наверняка что-нибудь да знает.
Взглянув на часы, Игорь одним глотком допил чай и встал. И десяти нет, до двух еще далеко. В гастроном сходить, продуктов прикупить, да еще время останется.
Он прошел в маленькую комнату, бросил ручку в ящик стола, а листок с записями сунул под стекло на столешнице, к фотографиям и открыткам, оставшимся с теткиных времен, – в квартире Игорь ничего не трогал и не изменял.
Стоя у стола, он смотрел на листок так, словно чего-то на нем не хватало, что-то было не дописано. Да, что-то было, но он никак не мог вспомнить и оттого лоб его мучительно морщился, а губы беззвучно двигались, и он стоял, упершись взглядом в стол, и сжимал-разжимал левую кисть…
Вспомнил. Вспомнил! Вот что еще было странным, и вчера он об этом подумал. То, что на центральном посту был сам Богачев. Что делать вице-командору там, где работают обычные дежурные?.. Почему он оказался там именно в ту ночь, когда случилось ЧП? Знал заранее?..
Стоп, стоп, остудил себя Игорь. Ты, брат Артемьев, очень уж смелые гипотезы начинаешь выдвигать. Утихомирься.
Но все-таки он вытащил из-под стола листок, достал из ящика ручку и пунктом 3 приписал: “Богачев”. После чего опять сунул листочек текстом вниз под стекло и тщательно подогнал верхний его край к нижнему краю цветастой открытки – поздравления с Восьмым марта. Порядок. В некоторых отношениях Игорь был прямо-таки педант.
Одевшись, он взял деньги, пакет и вышел. В подъезде было тихо, но слух разведчика умел улавливать разные оттенки тишины. Чувство было такое, будто за одной из дверей подъезда притаился некто и подслушивал.
Игорь улыбнулся этому и пошел вниз. По пути он никого не встретил, даже глянул на ходу вверх, между перил – и там никого.
Дом, в котором он жил – стандартная панельная пятиэтажка – находился почти у самой границы огромного лесопарка: еще одна такая же пятиэтажка, и за ней сосновый лес, такой хвойно-озоновый оазис, охватываемый городским полукольцом. Там вольготно жилось белкам, зайцам, а уж птиц и вовсе водилось видимо-невидимо. И этот лес всегда шумел. Не голоса птичьих стай, не смех отдыхающих – не это имелось в виду, хотя и это, конечно, было. Нет. Лес шумел сам по себе: в кронах сосен гулял ветер. Днем – почти неслышно, а по ночам – очень отчетливо: ровный, сдержанный, иногда вдруг усиливающийся невнятный говор ветра в одному ему ведомых ходах высоко над землей, между перепутанных ветвей.
И во дворе никого не было, кроме бабушки из соседнего подъезда, дремотно сидящей на лавочке. Стояли знакомые машины: “Жигули”-пятерка, старенький “Москвич”… И одна незнакомая: “фольксваген” серого цвета. Идя, Игорь мельком оглядел этот фургон. Тоже привычка разведчика – фиксировать незнакомый объект.
Лес мыском вдавался между домами их микрорайона, и кратчайший путь в гастроном пролегал по утоптанной, усыпанной хвоей тропинке среди сосен. Идти здесь вообще-то было весело – среди светлых и ровных, каких-то дружелюбных сосновых стволов, среди суматош ного птичьего чириканья – весело, солнечно, радостно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11