— Понятия не имею, — пожал плечами Королев. — Каждый раз, как я мимо проплывал, он вот так же сходил с ума...Пришлось подойти к острову поближе и принять на борт несчастного туриста, чья резиновая лодка была разодрана в клочья обозленными вторжением человека на свою территорию хорьками. А плавать турист не умел...В-пятых, на Варшавском вокзале, где в камере хранения хранилась вторая половина денег за «Абрикосик», Гоблин и Тулип сцепились сначала с цыганками-попрошайками, затем — с крышевавшими их работниками транспортной милиции, в результате чего процесс изъятия чемодана с долларами растянулся на полчаса. Семеро избитых до синевы мусоров были сброшены вниз по эскалатору станции метро «Балтийская», а к запершимся в помещении отдела остальным вокзальным стражам порядка полетели гранаты со слезоточивым газом, отобранные у удачно проходившего мимо патруля ОМОН. Надсадно кашлявшие менты пробками выскочили на свежий воздух, где были встречены радостным Гугуцэ с пятиметровой доской в руках...Рыбаков втянул носом аромат запеченых креветок, принесенных симпатичной официанткой, и взял вилку.— Кстати, — раскрасневшийся от грога Клюгенштейн повернулся к Денису. — Мы с Пашкой тут намедни Лиходея видели...— И что? — Рыбаков окунул первую креветку в пиалу с розовым соусом.— Он еще должен остался, — напомнил Глюк. — Надо бы, блин, поднаехать.— Высоковато он сидит, — поморщился Игорь Борцов. — Теракт впаять могут.— Не впаяют, — Денис отломил кусок лаваша. — Есть у меня одна мыслишка... ГЛАВА 8СОК СОСИ, ЧИТАЙ ГАЗЕТУ, ПРОКУРОРОМ СТАНЕШЬ К ЛЕТУ... «Когда я волнуюсь — я потею. Когда я потею — я пахну. Когда я пахну — меня моют. Когда меня моют — я волнуюсь...» Из монолога восточноевропейской овчарки Рыбаков неспешно прошелся от входа в Зоологический музей до широченной парадной лестницы здания Биржи, хмыкнул, когда мимо него по направлению к Менделеевской линии пронесся переполненный троллейбус с огромной алой надписью «Эмиграция в Канаду!» на синем борте, и присел на расстеленную газету между Вазелинычем и Телепузом.— Вон Подмышкин, — Молодцов ткнул пальцем в человечка, натягивавшего на себя ярко-оранжевый спасательный жилет.— Он что, тоже снимается? — удивился Денис.— Ага, — закивал Паша. — Типа, блин, каскадер...— А зачем? Он же продюсер вроде...— Крутизну свою перед бабами показывает, — предположил Телепуз. — Борется с комплексом Наполеона.— Наполеон, кстати, на самом деле был нормального роста, — Рыбаков достал сигареты. — Где-то метр семьдесят. Разговоры о его комплексе пошли значительно позже, когда перемерли все, кто его знал... В общем, очередное историческое недоразумение.— Подмышкин — метра полтора, — сказал Штукеншнайдер. — Карлик, блин...— Это он для тебя карлик, — усмехнулся Денис. — Если с твоей точки зрения судить, то между мной и Подмышкиным вообще никакой разницы в росте нету. Оба тебе по пейджер...Продюсер фильма «Герои русского спецназа» закончил облачение в спасательный жилет и с гордостью осмотрел себя в зеркало.— Лиходей скоро должен быть, — Рыбаков нашел взглядом Циолковского, изображавшего из себя бизнесмена, заинтересованного в скрытой рекламе своей продукции посредством засветки ее в кино.Королев восседал в кресле под зонтиком рядом с камерой, пил пиво и наблюдал за процессом.Вид у Циолковского был весьма довольный. Возле него постоянно вились симпатичные молодые актрисульки, не терявшие надежды окрутить богатенького Буратино, приезжавшего на съемочную площадку на новеньком серебристом «мерседесе» CL600 с убирающейся крышей, и однажды проговорившемся, что он не женат.Между девицами развернулась жесточайшая борьба за внимание Андрея. Каждая из двух десятков лицедеек, участвовавших в съемках и подходящих по возрасту, старалась предугадать желания Циолковского и нашептывала ему на ухо разные гадости про своих товарок. За три дня, минувшие с первого появления «коммерсанта» Королева на съемочной площадке, он узнал о коварстве слабого пола больше, чем за все прошедшие годы.— А вот и Никифорыч, — Молодцов заметил сворачивавший с Дворцового моста черный лимузин генерального директора «Питер-Энерго».Рыбаков извлек из футляра маленький бинокль. * * * Никодим Авдеевич подобострастно склонился, помогая Лиходею выбраться из машины, и подвел дорогого гостя к стоявшим у гранитного парапета четырем актерам, игравшим в новом боевике кинокомпании «Акын-фильм» роли «крутых спецназовцев» и «злобных террористов».Каждый из четверки прошел свой собственный путь от рядового сперматозоида до звезды российского малобюджетного кино.«Командир группы спецназа ГРУ» Александр Шаловливых, столичный пьяница с почти двадцатипятилетним стажем, приехал в Москву из Урюпинска, где его не брали даже в театральную студию при местном доме культуры по причине совершеннейшей неспособности что-либо сыграть на сцене, окромя самого себя. Свободных ролей тупиц в пьесах не было, все были давным-давно расхватаны.В столице же, к удивлению знавших Шаловливых земляков, Александр тут же стал востребованным. Его мало что выражающее лицо и пустые глаза замелькали то тут, то там в театральных постановках, а с момента активного развития сериального движения Шаловливых продвинули и на экран. Снявшись в нескольких весьма дурацких фильмах, где качество как сценария, так и самого кино были подменены «остротой» матерных диалогов и откровенными грязноватыми постельными сценами, Александр вошел в обойму актеров-«русских мачо», чьи образы пропагандировались околокультурными СМИ. Возгордившись, Шаловливых принялся пить еще больше и добухался до белой горячки, что, впрочем, не помешало ему сниматься и далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73