Рыбаков прибыл с получасовым опозданием, оценил скопище машин возле центральной лестницы и понял, что потрещать с Глюком прибыла не только антоновская бригада, но и делегаты от дружественных команд.Денис разоблачился, повесил одежду в шкафчик и перво-наперво посетил парилку, где застал Бэтмена, Антифашиста и Стоматолога, изгоняющих шлаки из могучих организмов. Братки радостно встретили старого друга и даже предложили ему слегка пройтись березовым веничком по неширокой спине.— Le balai dans les bains finnoises — c'est l'absurdite Веник в финских банях — это глупость (франц.)

, — вежливо отказался Рыбаков, должный всего через неделю изображать марсельского коммерсанта на переговорах с одним банкиром и потому не упускавший случая брякнуть что-нибудь с xopoшим грассирующим прононсом, и плеснул на раскаленные камни полкружки хвойного экстракта.Пока братки с уважением качали головами, Денис успел пробраться на верхнюю полку и уместиться там на принесенном с собой полотенце.— Вот Гоблин недавно рассказывал, — Антифашист продолжил прерванный появлением Рыбакова разговор и от души врезал веником по распаренной спине Стоматолога. — У них фигня такая произошла... Короче, одно братское чувырло Человек с отталкивающей внешностью (жарг.)

из какой-то мелкой газетенки написало статью о детских годах нашего Президента.— Ну ты, блин, даешь! — встрял Денис. — Это, как ты выражаешься, «братское чувырло» — Димка Стешин, а «мелкая газетенка» — «Комсомольская правда»!— Нет, это не «Комсомолка», — Антифашист махнул веником. — Статью Димыча я читал. Он еще, блин, дневничок Президента откопал. Про другую статью базар...— Тогда извини.— Тот журналюга, видать, решил хорошо прогнуться, — браток смочил веник в ведре с водой. — Герой статьи у него, блин, с юных лет был отличником и записным патриотом. Но в газету вкралась опечаточка. Вместо слова «Родина» с большой буквы получилась «родинка» с маленькой. Наборщик ошибся... Так что на выходе, блин, читаем: «Когда Вова был маленьким, он очень любил свою родинку...» Но другие придурки-жополизы этого же не знали! И понеслось! Каждый писарчук, блин, посчитал своим долгом осветить эту тему. Стали вычислять, где у Президента родинки и какую из них он больше всего любит. Фотографии из архивов подняли, где тот на пляже. Дискуссию открыли, блин, письма читателей пошли. Короче, месяц истериковали. Пока в Союз журналистов из Кремля не позвонили и не наорали... Говорят, Вовчик чуть не шизнулся, когда ему подборку статей о родинках принесли.— Да, с народом нашему Президенту не повезло, — язвительно прокомментировал Рыбаков. — Либо верноподданные идиоты, либо грибоеды Грибоед — человек, живущий за чужой счет и при этом делающий мелкие пакости тем, кто его спонсирует (жарг.)

вроде Индюшанского и Компотова. Нормальных людей мало.В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Ортопеда.— Здорово, Диня! Пацаны, кто идет пиво пить?— Все идут, — прогудел Стоматолог.У бассейна, где плескалась сборная Санкт-Петербурга по синхронному плаванию, были расставлены пластиковые стулья, на которых расселись широкоплечие зрители. Кабаныч пообещал тренеру, что братки не будут прыгать в воду, дабы повальсировать с девушками, и по этой причине тренировка проходила в обычном режиме — играла музыка и пловчихи отрабатывали обязательную программу.Рыбаков уселся возле Игоря Борцова, поприветствовал тех, кого не видел, и присосался к бутылке яблочного сока из закромов Гугуцэ. Браток года два назад увлекся растениеводством, купил несколько гектаров земли и принялся разводить на них разнообразные фрукты-овощи. Гугуцэ ко всему подходил очень серьезно, штудировал пособия по огородничеству и внимательно следил за работой десятка наемных рабочих.Даже сейчас, когда большинство товарищей по борьбе наслаждались высоким искусством, Гугуцэ листал брошюру о методах приготовления морковного сока, недавно выпущенную издательством «Олма-пресс» в серии «Приказано выжать!». Серия издавалась под личным патронажем главного редактора, который также был большим поклонником натуральных продуктов.Музыка стихла, и девушки ушли на перерыв.Глюк повертел головой, отставил стакан с текилой и схватил гитару. Акустика в бассейне была прекрасной, и слова «гимна тюремной психушки» Сочинение Анатолия Р., просидевшего там не один месяц

, что в Питере размещается в мрачном здании на Арсенальной улице, были слышны по всему спорткомплексу. — Если зек невзначай заболел, И лежит в этих грязных палатах, То хлопочут, чтоб он околел, Люди в белых крахмальных халатах... Здесь хлопочут, чтоб он околел, Люди в белых врачебных халатах... Денис чуть не поперхнулся соком. Под халатом — мундир МВД, Под мундиром — нутро бюрократа, И к чужой равнодушны беде Люди в белых крахмальных халатах... Тут к чужой равнодушны беде Люди в белых врачебных халатах. — Хорошая песня, — задушевно сказал Ла-Шене, поглаживая перевязанную руку и вспоминая свое двухнедельное пребывание в обитой мягкими матрацами комнате. — Не в бровь, а в глаз...Рыбаков промолчал.Глюк продолжал надрываться: — Им не ведать бессонных ночей, Не знаком им закон Гиппократа, Не похожи они на врачей Люди в белых крахмальных халатах... Не похожи совсем на врачей Эти люди в крахмальных халатах. Не мечтай на свободу уйти, Хоть и пожил ты так маловато, Ведь стоят у тебя на пути Люди в белых крахмальных халатах... Как стена у тебя на пути — Люди в бурых от крови халатах... Менестрель Клюгенштейн закончил пение и отложил инструмент. Слушатели похлопали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100