— Также довожу до вашего сведения, — Панаренко дошла до последней строчки характеристики, — что, по оперативным данным, в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году указанное лицо, работавшее грузчиком на конфетной фабрике, было лишено квартальной премии за низкий уровень культуры при очистке канализационного стока указанной фабрики. Число, подпись, — Ирина Львовна победно взглянула на адвоката.— Это все, конечно, весьма интересно, — протянула Коган. — Но какое отношение данная характеристика имеет к сегодняшнему дню?— Клюгенштейн — преступник! — выкрикнула Панаренко.— Протестую! — Сулик Волосатый поднял руку. — Следователь оскорбляет моего подзащитного.— Принимаю, — кивнула Зинаида Валерьяновна. — Переходите к сути дела.— Хорошо, — злобно буркнула Ирина Львовна и схватила очередной листок. — Вот рапорт патрульных, на которых напал этот гражданин. Пожалуйста... «Избил младшего сержанта Маковского...», «Отобрал оружие у рядового Ханкина...», «Нецензурно выражался...», «Ударил ногой сержанта Конопелько в область крепления к телу полового органа так сильно, что с последнего слетела шапка...» Фраза из настоящего милицейского рапорта

. Разве этого не достаточно?По залу пронесся легкий шум. Ортопед выпучил глаза и повернулся к Денису.— Это не я, — быстро сказал Рыбаков. — Они сами так написали. А я решил ничего не менять.— Замечательно, — Коган спрятала улыбку. — Только вот в материалах дела я этого рапорта не обнаружила.— Мы забыли его приобщить, — сонный Нефедко поднял голову.— Попрошу исключить данный рапорт из круга рассматриваемых документов, — Волосатый обличительно ткнул перстом в сторону Панаренко.— Принимается, — согласилась Зинаида Валерьяновна.— Это произвол! — взвизгнул Нефедко.— Я делаю вам первое предупреждение, — Коган мрачно посмотрела на съежившегося следователя прокуратуры. — Еще одна такая заявка на успех, и я прикажу вас вывести. — Судья зашелестела страницами уголовного дела.Панаренко наклонилась к Ковальских-Дюжей и что-то прошептала. Та поджала губы и бочком выбралась из зала.— Черт! — Рыбаков проводил следовательшу взглядом.— Что такое? — обеспокоился Ортопед.— Так, — Денис толкнул локтем Садиста и приподнялся. — Пропусти меня...Опасения наблюдательного Рыбакова оправдались. Когда он выбрался из зала, Ковальских-Дюжая уже выписывала санкцию на задержание Клюгенштейна «по вновь открывшимся обстоятельствам» и инструктировала двоих рубоповцев.«Так я и знал, — подумал Денис, медленно проходя по коридору якобы в поисках нужной двери и прислушиваясь к словам следовательши. — Перестраховались... Что ж делать-то?! Сейчас позовут СОБР, благо он рядом сидит, и кранты...»Окрыленные выписанным постановлением и возможностью помахать кулаками рубоповцы побежали на выход. Надежда Борисовна с гордой ухмылкой вернулась в зал. Рыбаков огляделся. На лестничной площадке бурчал и извивался толстый шланг, откачивавший фекалии из туалета на третьем этаже.Денису пришла в голову прогрессивная мысль.Он рванул дверь ближайшего кабинета и просунул голову внутрь. Никого. На столе, как и во всех кабинетах официальных учреждений, торчал письменный прибор. Рыбаков схватил ножницы и пулей выскочил в коридор.Грохнула дверь с улицы, и тамбур первого этажа заполнили автоматчики в бронежилетах, возглавляемые рубоповцем с постановлением Ковальских-Дюжей в руке.— Ждем! — громко сказал руководитель группы захвата.Собровцы немного расслабились.Денис перекинул шланг в проем лестницы и вонзил в резину острые лезвия, вспарывая оболочку как можно глубже. Сквозь разрез хлынула бурая жижа и спустя две секунды на столпившихся в маленьком тамбуре милиционеров обрушился вонючий поток.Рыбаков отскочил назад. Струя фекальных вод забрызгала шлемы, ударила в стену и окатила собравшихся. От вопля, раздавшегося одновременно из десятка глоток, заложило уши. Промокшие и липкие от судейского дерьма собровцы ринулись на выход. Последним на улицу вылетел офицер, сжимавший в кулаке то, что осталось от постановления. Поручение Ковальских-Дюжей было забыто.Остро пахнущие стражи порядка бросились к своему микроавтобусу, откуда через секунду выпал зажимающий нос водитель. Один из собровцев занял его место, взревел мощный двигатель и машина, перескочив через трамвайные пути, унеслась в направлении улицы Чайковского.Денис вымыл руки, послушал горестные стенания ассенизаторов, мечущихся по обгаженной лестнице, и вернулся в зал заседаний, где Панаренко пыталась убедить судью в том, что место гражданина Клюгенштейна — только за решеткой, а на свободе он будет представлять немыслимую опасность для окружающих.— Нормалек? — поинтересовался Горыныч.— Потом расскажу, — пробормотал Рыбаков и стал прислушиваться к перебранке, внезапно возникшей между Нефедко и Поросючиц.Работник прокуратуры гуняво требовал внести в протокол свои возражения против нахождения в зале «посторонних», секретарь вяло отбрехивалась и косилась на Коган.Зинаиде Валерьяновне скоро надоели глупые сентенции Нефедко, и она приказала ему заткнуться.Моисей Филимонович обиженно умолк.— Итак, — Коган хлопнула ладонью по судейскому столу, — все аргументы обвинения я выслушала. Скажу одно — более бездарного оформления бумаг я не видела. Это не уголовное дело, а демонстрация абсолютной беспомощности всей следственной бригады и попыток подделки процессуальных документов.— Как так? — Панаренко откинула голову назад.— А так, — торжествующе отреагировала судья и раскрыла один из томов. — Подписи большинства свидетелей на основных протоколах имеют явные следы подчисток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100