ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Бычков М.Н.
«Хаксли О. «Контрапункт. О дивный новый мир. Обезьяна и сущность. Рассказы»»: АСТ; Москва; 2002
Оригинал: Aldous Huxley, “Half-holiday”
Перевод: Норы Галь
Аннотация
Рассказ написан в 1926 г. и опубликован в сборнике «Две или три грации: четыре рассказа» («Two or Three Graces: Four Stones») в издательстве «Чатто энд Уиндус».
Олдос Хаксли
Субботний вечер
I
Была суббота, короткий рабочий день, и притом погожий. Весеннюю дымку просквозили солнечные лучи, и Лондон похорошел, будто город из сказки. Свет золотился, тени лиловели и голубели. На прокопчённых деревьях Гайд-парка раскрылись почки, и так неправдоподобно свежа, легка и воздушна была новорождённая зелень, словно кто-то вырезал эти крохотные листочки из сердцевины радуги — изумрудной её полосы. Каждому, кто во второй половине дня проходил парком, бросалось в глаза это чудо. Всё, что было мёртво, ожило; копоть расцвела изумрудом радуги. Да, это бросалось в глаза. Больше того, каждый, кто замечал волшебное преображение смерти в жизнь, преображался и сам. Так заразительно было чудо весны. Любовь набирала силы, и парочки, что бродили поддеревьями, становились счастливей — или вдруг острей ощущали, до чего они невыразимо несчастны. Солидные толстяки снимали шляпы и, подставляя лысины поцелуям солнца, принимали весьма благие решения: поменьше виски, поблагоразумнее с хорошенькой стенографисткой на службе, пораньше вставать утром… Молоденькие девчонки, когда с ними заговаривали опьянённые весной юнцы, наперекор своему воспитанию и страхам соглашались погулять с новоявленным спутником. Джентльмены средних лет, шагая по дорожкам парка к семейному очагу, вдруг чувствовали, как лопается жёсткая, прокопчённая делами оболочка на сердце и оно раскрывается, будто эти зеленеющие почки на деревьях, расцветает добротой и великодушием. И думали о жёнах, думали с внезапным порывом нежности, невзирая на двадцать лет пребывания в браке. «Надо будет по дороге заглянуть в магазин, купить жёнушке маленький подарок, — говорили они себе. — Чем бы её порадовать? Коробку цукатов? Она любила цукаты. Или азалию в горшке? Или…» А потом они вспоминали, что день-то субботний. Все магазины будут уже закрыты. И скорей всего, думали они со вздохом, сердце жёнушки тоже будет закрыто — ведь жёнушка не прогуливалась под деревьями, на которых лопнули почки. Такова жизнь, размышляли они, с грустью оглядывая лодки на поблёскивающей глади пруда, и резвящихся детишек, и влюблённые парочки, которые сидят на зелёной траве, держась за руки. Такова жизнь: когда раскрывается сердце, магазины, как правило, закрыты. Однако, решают джентльмены, впредь надо бы дома поменьше ворчать.
На Питера Бретта, как на всех, кто видел в тот день яркое весеннее солнце и зеленеющие новорождённой листвой деревья, они подействовали неотразимо. Он сразу же острей, чем когда-либо, почувствовал, что одинок и сердце его разбито. Оттого, что всё вокруг так и сияло, ещё сумрачней стало на душе. Деревья ожили и зазеленели, а его душа по-прежнему безжизненна. Влюблённые ходят парочками, а он один. Несмотря на весну, несмотря на сияющее солнце, несмотря на то что сегодня суббота, а впереди воскресенье, — а вернее, как раз по этим трём причинам, по которым ему надо бы радоваться, как радуются все вокруг, — он брёл сквозь чудо Гайд-парка, чувствуя себя глубоко несчастным.
Как всегда, он попытался утешить себя игрой воображения. Вот, например, прелестная молодая девушка споткнётся о камешек на дорожке впереди него и подвернёт ногу. Питер — выше ростом и красивей, чем на самом деле, — кидается к ней и оказывает первую помощь. Усаживает её в такси (у него найдутся деньги на такси) и отвозит к ней домой, на Гросвенор-сквер . Оказывается, она — дочь пэра. Они полюбили друг друга…
Или он спас ребёнка, упавшего в Круглый пруд, и тем заслужил вечную благодарность, более чем благодарность, матери, богатой молодой вдовы. Да, вдовы; Питер неизменно представлял себе мать спасённого малыша только вдовой. Его намерения безупречно честны. Он ещё очень молод, и воспитывали его в строгих правилах.
Или никакого несчастья не случилось. Просто он увидел на скамье в парке молодую девушку, она сидит одна-одинёшенька, и лицо у неё грустное-грустное. Он подходит, смело, но учтиво снимает шляпу, улыбается. «Я вижу, вам одиноко, — говорит он, причём говорит легко, непринуждённо, и никакого нет в его речи ланкаширского акцента, и ни капельки он не заикается — ужасный недостаток, из-за которого в обычной жизни заговорить с кем-нибудь для него сущее мучение. — Я вижу, вам одиноко. Мне тоже. Вы позволите мне посидеть с вами?» Девушка улыбается, и он садится с нею рядом. И рассказывает ей, что он сирота и в целом свете у него нет никого, кроме замужней сестры, но она живёт в Рочдейле . И девушка говорит: «Я тоже сирота». И это сразу сближает их. И они рассказывают друг другу, как они несчастны. И она начинает плакать. И тогда он говорит: «Не плачьте. Теперь вы не одна, у вас есть я». И эти слова немного подбадривают её. И потом они идут в кино. И, надо полагать, всё кончается свадьбой. Но эта заключительная часть представляется ему как-то смутно.
Но, конечно, на самом деле никаких несчастных случаев пока не бывало, и никогда ещё у Питера не хватало храбрости кому-то сказать, как он одинок; и он ужасно, нестерпимо заикается, и очень мал ростом, носит очки, и вечно у него на лице прыщи; и темносерый костюм его совсем истрепался, рукава стали коротки, а по чёрным башмакам, хоть они и старательно начищены, сразу видно, какая это дешёвка.
Башмаки-то и убили в этот день игру его воображения.
1 2 3 4 5 6