Да, в том, что он ее видел, у нее уже не было сомнений. Достаточно долго они стояли друг напротив друга, будто прикованные к своему месту, и каждый, кажется, раздумывал, что делать дальше.
Вдруг нечто необъяснимое, нематериальное перелетело через световое пятно от мужчины к Оленьке и толкнуло ее в грудь. «Нечто» опутывало ее, леденя сердце, но, почувствовав его, это «нечто», она неожиданно сорвалась и помчалась по аллее парка к противоположной его стороне. Но ей казалось, что какая-то невидимая нить странным образом связала ее с незнакомцем. Что эта нить приклеилась к Оленьке и теперь растягивалась по мере того, как она убегала все дальше и дальше. Девушке стало по-настоящему страшно, и ничего она так не желала, как оторваться от невидимой липучки, поэтому, едва касаясь земли ступнями, что было сил мчалась к жилым домам на дальнем краю лесопарка. Поняв, что сумка ей мешает, Оленька потянула за ремень, бросила сумку позади себя и дальше понеслась налегке...
Его нога наступила на мягкий предмет. Мужчина поднял мокрую спортивную сумку, постоял некоторое время, глядя вслед убежавшей девушке, затем неторопливым шагом вернулся к фонарю. Стоя так, чтобы свет падал сверху, он обыскал сумку. Вынул кошелек. Деньги его не интересовали, и посему кошелек он кинул назад в сумку, не раскрывая. Увидел термос. Не удосужился даже достать. Журнал с головоломками и книга. Веером пролистнул страницы книги, небрежно бросил назад в сумку. В кармашке нашел ключи и записную книжку. Пролистал ее, не заостряя внимания ни на одной из страниц. Вдруг из книжки выпал небольшой прямоугольный листок, упал ребром на гальку, слегка коснувшись его ботинка. Мужчина двумя пальцами поднял листок. Это был служебный пропуск с фотографией, местом работы и именем Оленьки.
* * *
Она нажимала на звонок, уткнувшись лбом в стену и не отрывая пальца от круглой кнопки. Послышались шаги, затем сонный женский голос обеспокоенно спросил:
– Кто там?
– Это я, Жанна. Ольга.
Щелкнули замки, приоткрылась дверь. Оленька ворвалась в квартиру, ничего не объясняя. Направилась в кухню. За ней на темном линолеуме оставались мокрые пятна.
– Батюшки! – всплеснула руками заспанная Жанна, следуя за подругой. – Ты одетая купалась в бассейне? Почему так промокла?
– Не кричи, – тяжело опускаясь на табурет, произнесла Оленька. – Стаса и детей разбудишь.
– Стас уехал к маме и забрал детей. Надо же помочь бабушке уничтожить урожай, который она вырастила. Что тебя принесло среди ночи?
– Не знаю, – пробормотала Оленька, закрыв ладонями лицо. – Ничего не знаю.
– Погоди, а почему ты одна в такой час? Где твой муж? Почему отпустил тебя одну? Оленька, ты слышишь?
– Конечно, – кивнула она. – Конечно, слышу. Ты сядь, сядь... У меня потрясающая новость. Боюсь, услышав ее, упадешь на пол.
– Господи, что случилось? – опасливо произнесла Жанна, садясь на краешек второй табуретки и запахивая на груди махровый халат, будто закрывалась от неприятностей.
– Виталька на дежурстве... – И повисла пауза. Жанна догадалась, что произошло нечто неординарное, раз подруге с трудом даются слова, поэтому не подгоняла ее. – Я приготовила чай, ватрушки, варенье... Приехала... вошла в ординаторскую... включила свет. А на диване они... Ну, ты ее хорошо знаешь. Это докторша из отделения этажом ниже. Белая такая... с бюстом, как у Мерилин Монро, и такой же задницей. Вот.
На Жанну новость произвела ошеломляющее впечатление. Она театрально открыла рот, прикрыла его ладонью, да так и замерла. Оленька поняла, что Жанне необходимо переварить сообщение, которое сразу дойти до нормального человека не может. Оленьку и Витальку все считали идеальной парой, и вдруг такой пассаж с пейзажем на диване, да еще на рабочем месте...
Оленьку потянуло снова разреветься, поэтому она принялась открывать наугад шкафчики, просто, по сути дела, отвлекаясь, чтобы немного успокоиться. А найдя бутылку коньяка, налила полстакана и выпила. Захмелела мгновенно, ведь такими дозами не пила никогда. Но тепло быстро разнеслось по телу, душившие ее слезы отпустили. Оленька плюхнулась на табуретку, оперлась спиной о стену, запрокинула назад голову и прикрыла веки.
– Ты не ошиблась? – нашла что спросить Жанна.
– Ошибки быть не может, – не открывая век, пробормотала Оленька. – Я там долго была. Минут пять. Рассмотреть успела все подробности. Даже след от загара на ягодицах докторши, когда она повернулась ко мне спиной. Потом я вылила на них банку варенья... Вишневого. Хорошее получилось варенье, в меру сладкое... Потом... ай, ладно, это не важно. Я их застукала в самый разгар. Она на спине, он над ней – миссионерская поза. Со стороны такое увидишь только в кино. Или застукав мужа с любовницей, как я.
– Они занимались... – Жанне никак не верилось в то, что рассказывала подруга.
– Да, да, да! – вскрикнула Оленька и как ни держалась, а залилась слезами.
– Бедняжка, – прижала ее к груди Жанна, гладя по мокрым волосам. – Не плачь... Хотя нет, я говорю глупости, – плачь, Оленька, плачь! Выплачь слезы сейчас, чтобы потом никто не заметил, как тебе больно. Поверь, на твои переживания будет всем чихать, а Витальке первому. Зато если он не увидит твоих страданий, тогда задергается. А слезы приносят облегчение, с ними уходят наивность, надежды, мечты. Сейчас ты взрослеешь. Это лучше, чем задержавшееся детство, хотя и больно. Не повезло тебе. Но ты справишься. Все пройдет, пройдет...
Оленька рыдала в голос, слушая старшую подругу. Между ними разница в двенадцать лет. Жанна умная, неплохой хирург, сильная женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18