Премиа Санкта едва слышно произнесла какую-то молитву. Но никто не стал возражать.– Приведите его, – сказала Сааведра.Когда ее приказание было исполнено, Сааведра спросила:– Хочешь ли ты сказать нам что-нибудь еще?– Нет, мне нечего вам сказать, – ответил Сарио, – но я жду, когда ты поблагодаришь меня за то, что я заставил тебя познать свой Дар.Она не обратила на его слова ни малейшего внимания. – В чем тайна твоей долгой жизни? Как тебе удалось попасть сюда? Чьи тела и жизни ты украл? Я знаю, ты это делал, потому что почерпнула сведения из книги, которую ты нарисовал в комнате, где я была заключена. Именно эта книга, Сарио, научила меня всему, что мне нужно знать сегодня, чтобы наказать тебя за твои преступления.В ответ он лишь сжал губы.– Посадите его сюда, – велела Сааведра.Сарио подтолкнули вперед, и он оказался внутри круга, начертанного на полу. Только после этого ему развязали руки. Потом повернули так, чтобы он оказался спиной к Сааведре.Только теперь он увидел Элейну. Его глаза загорелись.Сааведра зажгла свечу и поставила ее перед изображением Матры эй Фильхо. Начала негромко произносить заклинания, которые сразу наполнили комнату странным мелодичным шелестом.– Не забудь, Элейна, – сказал Сарио тихим, напряженным голосом, неотрывно глядя на нее, и Элейна не смогла отвести в сторону глаза. – Не существует Золотого Ключа, который без усилий открыл бы тебе все тайны живописи. Иллюстраторы носят его как напоминание о том, что необходимо постоянно трудиться ради достижения цели.Боковым зрением Элейна видела, как рисует Сааведра, – быстрые, уверенные взмахи кисти, твердая рука мастера, решившего завершить портрет за один сеанс.– Не забудь, ультрамарин прекрасно подходит для лакировки. – Сарио говорил торопливо, словно боялся не успеть изложить ей последние наставления. – Но чтобы он не потерял своих лучших качеств после того, как смешаешь его с красками, необходимо добавить немного воска.Рядом с ней нервно перебирал ногами Кабрал, а Сааведра продолжала рисовать в постепенно сгущающихся сумерках.– Белила очень хороши для фона, но мел из Гхийаса обладает более естественным блеском… Льняное семя способствует равномерному просыханию краски, за исключением оранжево-желтой.Дамиано встал и зажег лампы, и их призрачный свет придал ателиерро необычную яркость, словно все они оказались внутри огромной рамы.– Когда используешь льняной холст, а он должен быть самой лучшей выработки, подготовь его следующим образом… В темперу добавляй только яйца городских кур для светлых тонов и деревенских – для темных.Ренайо закашлялся. Премио Санкто прочитал вечернюю молитву звучным голосом – контрапункт к тихому и мелодичному бормотанию Сааведры.– Для передачи тончайших оттенков используй пальцы… Если работа не удовлетворяет тебя, ты должна быть готова отбросить ее и начать заново.Элейна почувствовала запах скипидара, камеди, краски и пота множества тел, собранных в замкнутом пространстве комнаты; присутствовали здесь и другие ароматы: травы, земли и дерева – все они проникли в ателиерро за долгие годы работы в нем множества людей. Моча. Слезы. Пот. Слюна. Семя. Кровь. Своими собственными телами иллюстраторы Грихальва порождали Дар.– Но более всего, Элейна, – наставлял ее Сарио, – ты должна сохранять терпение.Внезапно лампы вспыхнули особенно ярко, а потом разом погасли, словно резкий порыв ветра задул их.Наступила тишина.Единственная свеча озаряла комнату, отбрасывая длинные, колеблющиеся тени. Сарио исчез. Премиа Санкта произнесла благословение мертвым.Кабрал встал и вместе с Гиаберто и Дамиано снова зажег лампы. Вскоре в ателиерро опять стало светло. Сааведра, низко склонив голову, замерла возле мольберта.А на картине, спиной к зрителю, стоял мужчина. Элейна вскрикнула и встала. Это была спина Сарио; она узнала ее, как и одежду, которая была на нем, как и прическу, и едва заметный намек на профиль.Однако в зеркале отражалось лицо совсем другого человека – то было лицо настоящего, первого Сарио, который умер более трехсот лет назад. Наконец мгновение застыло – теперь он навсегда останется таким, никогда не состарится и не умрет. Будет всегда смотреть на свой самый главный шедевр: себя самого.Элейна заплакала и выбежала из комнаты. Глава 92 – Элейна! Элейнита! Ты что, еще не готова? – Беатрис ворвалась в комнату и стала оглядывать ее критическим взглядом. – Да тут не так роскошно, как в моей келье Новисиата, милая. А в твоем ателиерро внизу еще даже не подмели пол!– Это бесформенное белое одеяние и тугой платок тебе очень идут, Беллита.Беатрис рассмеялась.– Знаешь, в моем саду все так замечательно растет. Мне выделили маленький, аккуратненький участок для опытов. Кроме того, я посадила в их саду несколько своих трав и привела его в порядок – теперь там стало гораздо лучше, чем раньше.– А ко мне уже записались пятьдесят учеников, – перебила ее Элейна, – хотя занятия начинаются только через месяц! Комната кажется тебе голой лишь потому, что ты бы заполнила ее вышитыми коврами, лакированными вазами, всякой модной ерундой и дурацкой мебелью. Я закончила работу над “Деянием” всего пять дней назад, мне просто не хватило времени как следует здесь все обставить. Беатрис помогла ей застегнуть пуговицы на спине. – Если ты намерена играть в обществе значительную роль, сестричка, тебе следует завести горничную и кучу слуг.А я встретила внизу лишь Дэво. Не думаю, что ты станешь прибегать к его помощи во время одевания!– Наберись терпения, Беллита. Рохарио сказал, что как только мы с ним поженимся, он попросит своего дворецкого подыскать нам надежных слуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118