Мог ли он поговорить с ней об этом? Но если бы она узнала, то непременно рассказала бы кому-нибудь. Ему больше нельзя была встречаться с ней. Но он хотел, чтобы она знала.— Входите, — пригласила она.Он прошел через приемную.По оконному стеклу за большим аквариумом с тропической рыбкой барабанил дождь. Рыбка без устали совершала фантастические пируэты. Вода там и вода здесь. Он вошел в кабинет и сел на свое обычное место. Вновь ощутил огромную потребность рассказать ей все. Но она проболтается. Обязательно проболтается своему дружку.— Когда я был маленьким, — начал он, — я был очень близок с матерью.Она кивнула.— Я мог рассказать ей обо всем. «Это нормально, — говорила она, — я же твоя мама».Она слегка шевельнула пальцем, предлагая ему продолжать.— Я делился с ней абсолютно всем.Сегодня на ней был коричневый костюм и белая блузка.— Помню, когда я был ребенком, ну, классе в третьем, я наделал в штаны.Она молча кивнула. Никакой реакции — ни отвращения, ни умиления.— Маме позвонили из школы, и она пришла забрать меня. Она не ругалась, даже наоборот, сказала, что ничего страшного, с каждым может случиться. Мы пошли домой, и я попросил, чтобы она никому не рассказывала. Она пообещала... У нее как раз сидела какая-то подруга, и, когда я помылся и спустился вниз, эта подруга начала подшучивать надо мной по этому поводу.— Значит, она рассказала, — заключила она.Он кивнул.— Я... — он замолчал и тяжело сглотнул. Он больше не мог говорить.— И вы перестали верить ей, — подсказала она.Он снова смог лишь кивнуть. Как будто у него вдруг пропал голос. Он свободно дышал, но не мог ничего сказать. Нависло гнетущее молчание. Позади нее по оконному стеклу барабанил дождь. Он набрал воздуха и выдохнул через рот.Она ждала.— Я никогда ничего ей не говорил, — наконец выдавил он из себя. Голос звучал как-то пронзительно, как будто отдельно от него.— А если приходилось?— Она выходила из себя. Она никогда не признавалась, что не права. Просто выходила из себя и страшно злилась на меня, когда я что-то говорил.— А что происходило, когда она выходила из себя?— Она переставала любить меня.Она кивнула.— Что же это за любовь? — спросил он все тем же чужим голосом. — Что это за любовь, когда она может любить меня и не любить, если ей не хочется?Она слегка покачала головой. Снова наступила тишина, и лишь дождь все барабанил и барабанил по оконному стеклу. Глава 16 Хоук остался дежурить у Сюзан. Белсон, я и Квирк вышли на улицу и уселись в машину. Мы с Квирком впереди, Белсон сзади. Струйки дождя стекали по стеклам, мешая разглядеть, что творится на улице.— Только дворники не включай, — предупредил я. — Трое мужиков в машине с работающим мотором и включенными дворниками сразу привлекут внимание.— Сможешь через такое стекло что-нибудь разглядеть? — спросил Квирк.Мы стояли за полквартала от дома Сюзан, на другой стороне улицы.— Не очень-то, — ответил я. — Но нам и не нужно особо разбираться. Любой белый мужчина, который, судя по виду, бегает быстрее меня.Квирк кивнул.— Фрэнк, хочешь взять на себя первого? — спросил он.— Конечно.Мы замолчали. Дождь не прекращался. Через десять минут стекла запотели, и Квирк чуть приоткрыл окно с противоположной от дома Сюзан стороны.Без десяти одиннадцать из дверей дома вышел первый пациент и не спеша спустился по ступенькам.— Как тебе этот? — спросил Квирк.— Габариты, вроде, подходят, — кивнул я. Фигура за окном выглядела размытой и нечеткой. — Он белый?— Если нет, — ответил Белсон, — вернусь обратно. Он вышел из машины и двинулся на Линнейн-стрит в сторону Гарден, шагая параллельно пациенту Сюзан по другой стороне улицы.Через минуту Квирк сообщил мне:— Все в порядке, он белый.— Теперь лишь бы Белсон его не упустил, — вздохнул я.— Белсон не упустит, — заверил Квирк. — И не засветится.Я кивнул.— Если он сядет в машину, Фрэнк запомнит номер.— И запросто узнаем, кто он, — закончил Квирк. — Когда следующий?— Должен прибыть с минуты на минуту, а выйти без десяти двенадцать.— Час, — подсчитал Квирк.Мы молча наблюдали за стекающими по стеклам струйками. Без пяти одиннадцать к дому Сюзан подошла женщина в широком кожаном плаще и фиолетовой косынке и, позвонив, исчезла за дверью.— Дерьмо собачье, — выругался Квирк.— Теперь нужно ждать до без десяти час, — сказал я. — Можем сходить попить кофейку.Мы вышли из машины, прошли по Линнейн в сторону Массачусетс-авеню и попили кофе в какой-то булочной, попутно зацепив еще и по кусочку рулета с сыром. К половине первого мы уже снова сидели в машине и ждали. Без шести минут час из дома вышла женщина в кожаном плаще и остановилась на крыльце, чтобы открыть зонтик. Ни Квирк, ни я не проронили ни слова.— Если многие будут подходить под наши требования, — сказал, наконец, Квирк, — это займет немало времени. Нам нужно побольше людей.— Только не Хоук, — возразил я. — Он останется с Сюзан.Квирк кивнул.— Своих я тоже не могу задействовать.— А если неофициально? — предложил я. — Просто как услуга.Квирк отрицательно покачал головой.— Им потом башку оторвут. Я в опале. Пока не соглашусь с официальной версией.— Прямо как Галилей, — усмехнулся я.Без трех минут час в дом вошел мужчина в черной кожаной куртке.— Ну что? — повернулся ко мне Квирк.— Не то, — покачал головой я. — Слишком грузный. Я бы догнал его уже через полквартала.— Ну, смотри, — буркнул Квирк.Мы снова замолчали. Двое следующих пациентов оказались женщинами. В две минуты пятого по ступенькам поднялся мужчина с зонтиком.— Подходит, — бросил я.— Когда выйдет, я его возьму, — сказал Квирк.В 16.53 мужчина вышел на улицу, раскрыл зонтик и зашагал по Линнейн в сторону Массачусетс-авеню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45