Белсон кивнул.— Нам нужно иметь на руках все, о чем сообщали средства информации. Собери все, что можно было узнать о Красной Розе из газет. Если это убийство и не подстроено, то нет гарантии, что такого не будет позже.Белсон снова кивнул.— Газеты, телевидение, радио — все.— Потребуется время, лейтенант, — сказал Белсон.— А чем еще нам заниматься, — пожал плечами Квирк.— Но в городе убивают и других людей, — напомнил Белсон.— Всему свое время. Дойдет очередь и до них. А сейчас нужно поймать именно этого.На перекрестке под окнами кабинета загудел автомобиль.— Спенсер, — обратился ко мне Квирк. — Я хочу, чтобы ты еще раз пересмотрел каждое дело. Начни с первого убийства. И постарайся взглянуть на него свежим взглядом. Поговори со всеми, кто хоть как-то причастен к делу, просмотри свидетельские показания, заключения медэкспертов. Так, как будто никто никогда не читал их раньше.— Да, нужно в конце концов отыскать какую-то систему, — согласился я.— Негритянки, всем за сорок, все жили в смешанных районах или где-нибудь на окраине, — напомнил Белсон. — Одна — проститутка, одна — официантка, одна — танцовщица, одна — певица, одна — учительница.— Может, все выше по социальной лестнице? — предположил Квирк.— Думаешь, певица стоит выше танцовщицы? — возразил я.— Но так может думать он.— Всем за сорок, — напомнил я.— Да, — согласился Белсон. — Ройетт Чамберс, проститутке, был сорок один, Шантель — сорок шесть. Остальные в этих пределах.— Возраст почти одинаковый, — кивнул я.— Особенно подозрительной кажется проститутка, — заметил Квирк. — Сорок один год для шлюхи — довольно много.— Тогда почему он убивает женщин, которым за сорок? — спросил я. — Пять раз, это не может быть случайностью.— Мамаша, — напомнил Квирк. — В таких случаях мы обычно ищем мамашу. Глава 9 Работа есть работа. Я побеседовал с родственниками жертв, посеревшими от горя и страданий. Все они считали, что это расизм виноват в смерти их дочери, сестры, матери или жены. Все уже разговаривали с полицейскими и сейчас просто не желали беседовать еще с одним, который хоть и прикидывается, что глубоко сочувствует им, сам в то же время принадлежит к белой части общества, среди которой скрывается убийца. Сочувствующие не всегда кажутся нам лучше всех остальных.За три дня работы я не узнал абсолютно ничего, что бы уже не было известно полиции.— Моя дочь была хорошей девочкой, мистер. Она никогда не делала ничего такого, за что ее можно было бы убить.— Никто не хотел смерти моей сестры, парень. Она была славной женщиной. Все время работала. Еще хозяйство вела. Так что вы не можете сказать, что она сама виновата в том, что ее убили.Скорбящих родственников проститутки отыскать так и не удалось. Я поговорил с ее сутенером. Он был выше меня ростом и худее килограммов на десять, с короткой стрижкой и выбритой полоской посередине. На нем была белая кепка, темно-бордовый свитер и высокие черные кроссовки «Рибок». Левое ухо украшали пять или шесть золотых сережек в виде колец.— Поймаю этого ублюдка, раздеру ему задницу на две половины, — пообещал он.— Придется записаться в очередь, — проворчал я. — Есть какие-нибудь мысли насчет того, кто это может быть?— Какой-нибудь белый извращенец-клиент, — ответил он, глядя на меня.— Об этом мы как-то и сами догадываемся. Ты можешь назвать какого-то определенного белого извращенца-клиента?— Да они тут все извращенцы, — пожал плечами сутенер. — Все, кто ездит сюда снимать шлюшек.— Может, кто-то из девочек жаловался, что какой-нибудь клиент любит их связывать или что-то в этом роде?— Жаловался? Шутишь? Шлюхи не жалуются. Пусть попробуют, сразу по башке получат. Нет, они делают все, что выдумает любой из этих извращенцев, а потом считают бабки.— Да, туговато им приходится.— Шлюхи есть шлюхи. Мне-то что.— Может, слышал какие-нибудь рассказы, ну, что кто-то из клиентов занимается садизмом, мазохизмом, связывает их или еще что?— Да я все уже рассказывал полиции. Конечно, есть клиенты, которые любят всякие там штучки. И все об этом прекрасно знают. Ну, типа наручников, кляпа.— Веревок? — подсказал я.— И веревок. И цепей. И еще черт знает чего. Есть такие, что любят резиновое белье. А некоторые не прочь и поколотить проститутку. Да, я знаю и таких.— И ты рассказывал о них полиции?— Я дал им все фамилии, которые знал. Я не хочу терять своих проституток. И не хочу, чтобы они боялись. Слишком дорого мне это обходится. Я хочу, чтобы вы поймали этого козла.— Все хотят, чтобы мы поймали этого козла.— Ну да, конечно. Все прямо из кожи вон лезут, чтобы поймать ублюдка, который убил черную шлюху, — хмыкнул он.— И еще четверых женщин, — добавил я.— Я только мечтаю, чтобы он порешил какую-нибудь белую из богатого района, — проворчал сутенер. — Вот тогда вы, может, зашевелитесь и начнете что-то делать.— А это что по-твоему?— Это? То, что ты здесь со мной лясы точишь? Расспрашиваешь про извращенцев? Это называется не «делать», а «переливать из пустого в порожнее». Можешь еще объявление в газету дать: «Ищем придурка, который уделывает негритянок». Чушь собачья.— А у тебя есть какие-нибудь предположения насчет того, что нужно делать?— Не для тебя, родной. В один прекрасный день мы сами поймаем эту мразь. И пришьем.— Мы?— Да-да, правильно, мы. Мы, черные, ясно? Вот кто покажет вам, как нужно работать.— Надеюсь. — Я протянул ему свою визитку. — Когда начнете, звякните мне, я приду посмотрю.Я сел в машину и тронулся с места. В зеркало заднего вида я заметил, что он сунул визитку в карман. Глава 10 Сюзан жила и работала в большом старом особняке на Линнейн-стрит с крытой шифером мансардой и широкими ступенями перед парадным входом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45