ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Недавно 112-й полк, когда-то гордость нашей армии, самый смелый, самый боевой, отказался выполнить боевой приказ. Четверо суток шли солдаты босыми под проливным дождем — и это после шести месяцев непрерывных боев!
Но стоило сказать им несколько слов, как они снова бросились в атаку!
Из 380 человек, остававшихся в дивизии, уцелело 70, остальные были убитыми и ранеными, а всего в этом бою мы потеряли ранеными и убитыми 700 человек.
В самое последнее время нам стали посылать пополнения. Но что это были за пополнения? Сплошь дезертиры. Они немедленно, без какой-либо политической обработки, посылались в бой, потому что задерживать их не было возможности. Фронт требовал людей немедленно, и мы посылали часто совершенно негодные пополнения.
И нашим старым кадрам нужно было быть особенно крепкими, чтобы не разложиться от таких пополнений. Тяжелую атмосферу создали в особенности пополнения из разных украинских частей. Четыре полка, присланные из Украинской дивизии, были расформированы за полной негодностью, после того как они оголяли фронт. Бронепоезд «Углекоп» погиб по вине 37-го и 38-го пехотных полков Украинской дивизии. Внимание, которое уделялось маршевым ротам всю зиму, и громадная боевая и политическая подготовка их в нашем Запасном полку сошли на нет из-за той спешки, с какой приходилось бросать в бой новые пополнения.
Так обстояло дело с пополнением.
Со снабжением дело обстояло еще хуже.
Страдали не столько от отсутствия продовольствия, сколько от отсутствия обмундирования и, главным образом, сапог.
Вопль — одежды и накормите нас! — это общий вопль в армии, а мы ничего не делаем только потому, что не дают проявиться инициативе.
Характерен факт с нашей эвакуацией. Эвакуация у нас прошла блестяще — за исключением нескольких поломанных вагонов все вывезено, и сделано это было молниеносно.
Как высоко оценили мы двух работников, участвовавших в этом деле, — начальника военных сообщений нашей армии тов. Пигулина и комиссара при нем тов. Швена-Шияна! Эти беззаветно преданные люди и крупные специалисты работали день и ночь и добились полной эвакуации. А в день моего отъезда я узнаю, что получена телеграмма из Южфронта о немедленном их отстранении ввиду непланомерности, с которой проводилась эвакуация. Спрашивается, в чем же должна была выразиться планомерность — в оставлении у белоказаков половины эшелонов?
Больно вспоминать о подобных «отставках» — думается, что и здесь какой-нибудь бездельник шепнул что-то «по-дружески» другому, а в результате отстранены два ценнейших работника.
В политическом отношении была проделана громадная, сверхчеловеческая работа.
В начале января 8-я армия состояла из разрозненных, ничем не спаянных отрядов, а уже к концу января она стала политически крепкой, уверенной в своих силах армией. Мнение о ней, как о таковой, я неоднократно слышала от всех с ней соприкасавшихся людей и организаций, и на партийном съезде я тоже слышала много похвал, которые расточали по ее адресу многие товарищи.
Январь и начало февраля ушли главным образом на политическую обработку маршевых рот и формирующихся полков и на пересмотр и перераспределение комиссарского состава.
Со второй половины февраля появилась возможность главные силы политработников бросить в дивизии, в политотделе осталось всего несколько политработников. Все способные вести политическую работу посланы в массу.
В начале января мне лично пришлось арестовать десятка полтора коммунистов, и можно с уверенностью сказать, что с этого момента в 8-й армии не осталось ни одного не проверенного комиссара, ни одного коммуниста, который оказался бы трусом или шкурником.
Тщательный подбор политработников и беспощадная борьба с негодным элементом характеризуют работу политотдела 8-й армии особенно ярко.
Организацию пришлось делать гибкой, политработников приходилось распределять и перераспределять постоянно ввиду крайне недостаточного их количества. Непрерывные бои и сыпной тиф вырывали ежедневно по десятку человек, а пополнения поступали крайне скудно. За три с половиной месяца получено нами было от Южфронта всего 46 человек. Приходилось всячески изощряться, чтобы заменить выбывающих из строя. Из коммунистических ячеек брали нужных людей, спешно подготавливали, инструктировали и ставили на ответственные посты.
Комиссары 8-й армии могли быть слабы теоретически, могли делать организационные ошибки, но твердо помнили, что они должны умереть, но не покинуть поста, они знали при жизни лишь одно дело, за которое умирали. Мне удалось подобрать на ответственные посты старых членов партии, испытанных борцов, людей, которые работали круглые сутки, не зная отдыха. Измученные, больные, они оставались на посту и морально оказывали громадное влияние на армию. И Реввоенсовет 8-й армии был такой же: непрерывная работа день и ночь истощила наши силы, но сделала армию крепко спаянной братской семьей, не знавшей отдыха и не жалевшей жизни для дела. Коммунистические ячейки шли за своими руководителями. Командный состав подтягивался за коммунистами…"
Прервем на минуту чтение этого документа. Факты, имена, цифры… Проза войны!
И ведь это лишь один документ, выхваченный из того множества, что лежат в наших архивах и покрываются «пылью времени».
Конечно, он достаточно субъективен и написан под воздействием личных переживаний, Землячка пишет о злоключениях Восьмой армии часто вне связи с общим положением Южного фронта, говорит лишь об армии, за которую несла прямую ответственность, и понятно, что она горой встает за людей, на честь которых набрасывали тень…
Критики из вышестоящих штабов упрекали комиссаров Восьмой армии в том, что они политически малограмотны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82