Землячка ехала поездом, она выглядела молодой обеспеченной дамой, возвращающейся после заграничного вояжа домой.
На пограничной станции в ее купе постучали.
Несколько жандармов, таможенники, и с ними две женщины для «личного обыска».
— Простите, сударыня…
Вели себя жандармы и таможенники пристойно, но осматривали пассажиров тщательно, в чемоданах и саквояжах перебирали каждую принадлежность туалета.
Однако дама больше всего, кажется, была недовольна тем, что не успела привести себя в порядок. Все смотрелась в зеркало и прихорашивалась. То поправляла прическу, то пудрилась.
В белье никаких бумаг, книги в картонных обложках, ничего не вклеишь, чемодан без двойного дна…
Землячка отодвинула зеркало к окну.
— Ну как, господа?
— Все в порядке, сударыня…
Она переехала границу без осложнений, как тщательно ни осматривали ее вещи полицейские.
Их внимание не привлекло разве что только зеркало — взятое в дорогу обыкновенное зеркало из толстого стекла, укрепленное четырьмя винтиками на деревянной дощечке. Такие зеркала обычно стоят на комодах. Это зеркало спустя несколько десятков лет украсило стенд московского Музея Революции как одна из реликвий опасной подпольной деятельности.
Полицейским было невдомек, что между дощечкой и стеклом находится ленинское обращение «К партии», предназначенное для распространения в России.
Землячка в целости и сохранности доставила его в Москву, и в тот же день оно было передано в подпольную типографию Московского комитета.
Невидная работа
Поклонников революционной романтики мало что могло привлечь в такой деятельности: ни таинственных заговоров, ни эффектных покушений, ни головоломных побегов. Все совещания да совещания, ездит Землячка из города в город, ходит по малознакомым квартирам, встречается с малознакомыми людьми и все убеждает их в правильности того, что изложено в книге Н.Ленина «Шаг вперед, два шага назад»…
А ведь по сути речь шла о судьбе России, о судьбе революции.
Много лет спустя Землячка писала о тринадцати комитетах, которые ей удалось объездить за три месяца. Московский, Рижский, Петербургский, Тверской, Тульский, Бакинский, Батумский, Тифлисский, Кутаисский, Екатеринбургский, Пермский, Ярославский, Вятский…
Перечисляя города, которые пришлось посетить за время бесконечных разъездов, и комитеты, в заседаниях которых приходилось участвовать, она не упомянула Самару — вероятно, запамятовала.
Но товарищам по партии запомнился приезд Землячки в Самару.
Она приехала под вечер. В памяти у товарищей не сохранилось, в каком обличье появилась Землячка на вокзале — то ли в обличье сухой чопорной дамы, то ли простолюдинки, повязанной скромным платочком.
Она умела скрываться от полиции. Об этом свидетельствует хотя бы то, что, посетив за три месяца полтора десятка подпольных организаций, она не только не попалась в руки охранки, но даже не привлекла к себе внимания, после ее посещений не произошло ни одного провала.
У нее была хорошая явка, но она все же покружила по городу, прежде чем явилась на квартиру к Григорию Иннокентьевичу Крамольникову.
— Ох, до чего кстати, Розалия Самойловна, — обрадовался тот. — Ждем не дождемся!
— Товарищ Осипов, — поправила Землячка.
Такова была на этот раз ее партийная кличка.
— Не совладать с меньшевиками, — пожаловался Крамольников. — Берут верх. Бьемся, бьемся, не можем переубедить. Почти весь комитет на стороне меньшевиков.
— Об этом еще поговорим, — бесстрастно отозвалась Землячка. — Лучше скажите, где я буду ночевать?
— Хозяйка хорошая, — заверил Крамольников. — Сейчас отведу.
Он повел ее глухими переулками на квартиру.
— Первая богомолка на весь район, — объяснил по дороге. — Полиция к ней не заглядывает, она вне подозрений, только уж и вы…
— Григорий Иннокентьевич! — воскликнула не без юмора Землячка. — Неужели вы думаете, что я способна бросить тень на свою репутацию?
— Я к тому, — объяснил Крамольников, — что на квартиру к вам приходить нельзя никому.
— Не беспокойтесь, — заверила Землячка. — Мы с хозяйкой споемся.
У Крамольникова был для Землячки сюрприз:
— Вы знаете, что в Самаре товарищ Цхакая?
Землячка с любопытством обернулась:
— Как он сюда…
— Проездом.
Михаил Григорьевич Цхакая был видный партийный деятель. Он стал социал-демократом почти одновременно с Землячкой, вместе с нею работал в Екатеринославе, создавая первые социал-демократические организации, а с 1903 года руководил Кавказским комитетом.
У Землячки с ним добрые отношения, к тому же она собиралась на Кавказ.
— Как же нам увидеться?
— На заседании комитета, — посоветовал Крамольников. — А когда собраться?
— Чем скорее, тем лучше, — отвечала Землячка. — Задерживаться в Самаре я не хочу.
— Завтра утром? — предложил Крамольников.
— Отлично, — согласилась Землячка.
— Вот я и пришлю за вами Михаила Григорьевича.
Он довел ее до квартиры. Хозяйка осмотрела Землячку пытливым взором и осталась довольна строгим видом постоялицы.
— Живите сколько хотите. Григорий Иннокентьевич — рекомендатель солидный. Только гостей попрошу не водить.
Крамольников еще раз заверил хозяйку: гости к постоялице ходить не будут, приехала она по поводу наследства, наведет нужные справки — и уедет.
В узкой комнате высокая постель с грудой подушек, в углу теплится лампадка, на стенах лубочные картинки назидательного содержания — вполне подходящее помещение для большевистского эмиссара.
Землячка утонула в пуховиках и сразу заснула.
Ее разбудило легкое постукивание. Она подняла голову, взглянула на часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82