Тетка с желтым лицом дежурила в коридоре. Она участливо посмотрела на Юру.— Прогнала?Тот кивнул.— Не обижайся, — утешила она его. — Марья Ивановна не в себе…Зашаркала к двери напротив, потянула юношу за рукав.— Тебя как зовут?— Юрий…— Зайди, милок…В комнате теснее тесного, мебели немного — кровать, стол да рыночный буфет, но вся комната загромождена разным хламом, всякими ящиками, картонками, футлярами из-под загадочных допотопных вещей.— Заходи, заходи, голубь. Юрой, говоришь, звать… Так, так. А меня Прасковьей Семеновной. Садись.На стуле тоже какие-то коробки из-под конфет. Юра присел на краешек.— Серчает? — спросила Прасковья Семеновна, подразумевая Марию Ивановну. — Точила, точила дочь, вот и дождалась. Танюшка матери пуще огня боялась. Слова ни с кем не скажи. Она и не говорила с матерью. Со мной, с соседкой, говорила больше…— А не говорила, куда собирается? — с замиранием сердца спросил Юра.— Как не говорила! — невозмутимо ответила его собеседница. — Всеми переживаньями делилась, даже письмо оставила.— А мне нельзя посмотреть?— Да оно тебе и написано…— Мне? Вы же не знаете меня…— Танюшка разъяснила. Говорит, обязательно придет. Юрой зовут. Начнет допытываться, ты и отдай…— Так давайте…— Сейчас, сейчас, голубь…Из-под старинной ореховой шкатулки вытянула письмо.Юра нетерпеливо надорвал конверт.«Юра, я думаю, ты будешь меня искать. Только все бесполезно. Ни ты, ни мама не хотите меня понять. Я решила уехать. Не ищи меня, это тайна. Мы больше не встретимся, но ты помни обо мне. Мне будет легче при мысли, что ты хранишь меня в своей памяти. Прощай…»И неровное, недописанное Т…У Юры защемило сердце.Старуха участливо смотрела на гостя.— Оставила адресок?Юра отрицательно покачал головой.— Сильно, видать, обидел. Разуверилась в тебе…— Да не обижал я…Слабая улыбка тронула старушечьи губы.— Ты от меня не таись, я Танюшке заместо второй матери…Сама Прасковья Семеновна не собиралась таиться перед Юрой.— Как же это ты, соколик, променял Танюшку на какую-то вертихвостку? — попрекнула старуха юношу. — Мне все известно: и как под Новый год гулять собирались, и как расстроилось все, и как подался ты с какой-то генеральской дочкой на всю ночь на дачу… У девки сразу руки опустились. Я ей говорю: никто, кроме бога, не поможет, помолись, он к тебе и вернется. Повела ее к отцу Николаю, это духовник мой. Пошла. Только не нашел он ключа к ее сердцу…Юра отлично понимал: то, что имело значение для Прасковьи Семеновны, не имело значения для Тани — комсомолке искать утешение у бога!— В сильном была расстройстве, — продолжала старуха. — Поехала я на пасху на могилку к мужу. И Танюшка со мной. От скуки, от печали поехала. Познакомилась там с одной женщиной. Не знаю уж, чем та ее приманила, только зачастила к ней Таня. Она и сманила…Юра — весь внимание:— Что за женщина?— Да на кладбище, на кладбище, говорю, познакомились. Зинаидой Васильевной звать, других-то подробностей я не знаю…— А почему, думаете, она сманила?— А как же! Перед самым отъездом Танюшка с Зинаидой Васильевной домой зашла. И вышли вместе. Забежала ко мне попрощаться, отдает письмо, говорит: «Обязательно придет, Юрой звать, будет мной интересоваться». — «Куда ж ты?» — «В Бескудниково, говорит, пока в Бескудниково». Врать она никогда не умела…Сама Таня ни разу не упоминала перед Юрой ни о какой Зинаиде Васильевне. Вновь и вновь расспрашивал Юра старуху, но та выложила все, что знала. Ясно одно: Таню куда-то заманили, прельстили чем-то… «Не ищи меня, мы больше не встретимся!»Юра обещал окончить школу не потому, что решил отложить поиски Тани, а потому, что ему пришла мысль обнаружить ее местонахождение более верным способом. Не обязательно самому ехать по совхозам Целинного края. Пришлось бы года два странствовать!Он поговорил с Клавой Полухиной, и они вместе пошли к директору школы.— Алевтина Евгеньевна! — торжественно заявила Клава. — Нас тревожит судьба Тани Сухаревой. Тем более что она даже не снялась с учета. Мать говорит, уехала на целину, но адреса, говорит, не оставила. Мы хотим узнать, где она.— И как же вы хотите поступить?Тут выступил Юра:— Достанем адреса всех целинных совхозов и разошлем запрос, не прибыла ли к ним комсомолка Таня Сухарева.— А кто будет писать?— Я!— Ну, не только ты, — вмешалась Клава, — девочки тоже помогут.Алевтина Евгеньевна согласилась. Она даже предложила, чтобы запросы рассылались от имени школы.Чтобы все было совсем официально.Адреса совхозов достали без труда, и не прошло недели, как письма полетели во все концы Целинного края.Ответы пришли ко дню окончания школы. Как Юра и предполагал, ни в одном из совхозов Таня не появлялась.Юра снова пошел к Таниной маме. Опять дверь открыла соседка, опять услышал настороженное «войдите»… На этот раз Мария Ивановна стояла у комода, не то перебирала белье, не то что-то рассматривала. Узнала Юру сразу, побледнела.— Что еще?Но Юре важно найти хоть какой-то след…— Ведь это вы… по вашей вине пропала Таня. Хотели выставить на всеобщее посмешище, испугались…— Никуда она не пропала! — зло, резко говорит Мария Ивановна. — Вот что, молодой человек. Или вы слишком перед ней виноваты, или, извините, просто дурак. Уехала! Понятно? Если из-за вас, значит, вы ее так обидели, что видеть вас не может, а если не из-за вас, значит, вы ей неинтересны. Если бы даже знала, все равно не дала бы адрес…Спорить? У его собеседницы дрожат губы. Взвинчивает себя вроде его мамы…— Школа запрашивала. Нет ее на целине!— Как? Я заявляла в милицию. Мне определенно сказали: скорее всего, на целине. Сейчас много девчат едет на новостройки, на целину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52