Но Дикон был уверен в иной причине смены выбора — впечатлении, произведенном на актера коротенькой песней о смерти. Так или иначе, но после открывшего выступление монолога Барда на английском языке актер мрачно перешел к «Макбету».
— «Почти забыл я вкус слез...» — И продолжил до конца: — «...в рассказанной полным злобы глупцом сказке нет морали».
Это был жуткий отрывок, а от чтения Гонта, мертвенно-спокойного и монотонного, веяло настоящим холодом. Когда актер закончил, наступила секундная пауза.
«А затем, — рассказывал Дикон позже Барбаре, — они зааплодировали, потому что хотели хотя бы чуть-чуть согреть ладони».
Гонт оглядел публику с легкой усмешкой, взял себя в руки и со всем своим мастерством начал читать «Генриха V», заставив слушателей маори в восторге повскакать с пола на ноги. В конце актер, как обычно, обратился с короткой речью к залу и, пылая, стал спускаться со сцены. Он был, хотя так чаще говорят о мертвых, великим артистом, но публика всегда воспринимала это понятие относительно него однозначно: Гонта все должны любить, а вместе с ним влюбиться и в Шескпира. Никто не знал лучше, чем он, насколько сладостна работа, вызывающая восхищение у аудитории, чьи познания в драматургии заключены, вероятно, лишь в первых строчках торжественной речи Антония.
Руа, шагая в традиционной манере взад-вперед по сцене, поблагодарил Гонта сначала на языке маори, затем на английском. Концерт подошел к многоголосому финалу.
— А теперь, — объявил старик, — небольшое угощение.
Но до того как публика успела подняться, мистер Квестинг выскочил на сцену. Нет никакой необходимости передавать выступление бизнесмена в подробностях. Достаточно сказать, что это был образец дурного вкуса и что его автор хоть не был пьян, но, по выражению впоследствии Колли, очень сладко чирикал. Квестинг вызвал на сцену Гонта и заставил того переминаться с ноги на ногу около четверти часа. Он выразил благодарность актеру за чрезвычайно интеллектуальное развлечение, но очень скоро всем стало ясно, какая этим преследуется цель. Бизнесмен использовал Гонта в качестве приманки для возможных постояльцев «Источников». Он как бы намекал: что нравится великому Джеффри Гонту, то понравится всем.
Пока длилась эта безобразная сцена, остальные обитатели Wai-ata-tapu покрылись липким потом. Дикон, следивший за происходящим с огромным вниманием, заметил, как последние следы благодушия исчезают с лица патрона и уступают место буйной ярости. «О Боже, — подумал молодой человек, — он собирается при всех показать свой характер». Одновременно Барбара с растущим ужасом начала наблюдать точно такую же перемену в дяде.
Сияющий мистер Квестинг наконец подошел к цветистому заключению речи, а мэр, который, очевидно, тоже намеревался выступить, поднялся с места, повернулся к публике и зычно промычал:
— Э-э...
Но слушатели, освободившись от словесных пут мистера Квестинга, уже с благодарностью провозглашали Гонта самым дорогим другом. Вечер еще не закончился. С улицы в зал внесли подносы с дымящимися
чашками чая и огромным количеством еды. Дикон поспешил к патрону и обнаружил его на высшей стадии гнева, шумно дышащим через ноздри и беседующим с окружающими с неестественной любезностью. Последний раз молодой человек видел актера в подобном состоянии на репетиции сцены битвы в «Макбете». Макдафф, робкий человечек, чье искусство владения мечом явно не могло сравниться с мастерством противника, постоянно пятился от атак Гонта и в конце концов так вывел его из себя, что тот в ярости нанес парню мощный удар и сломал ему ключицу.
Сейчас актер полностью игнорировал своего секретаря, схватил чашку крепкого чая с молоком и старался держаться подле Барбары. Тут к нему присоединился доктор Акрингтон и дрожащим от гнева, причем совсем даже не приглушенным голосом начал извиняться за гнусность Квестинга. Дикон не мог слышать все, что сказал доктор, но слово «выпороть» прозвучало очень четко и несколько раз. Пока молодой человек вместе с Барбарой торопливо пробирался сквозь толпу вслед за двумя разозленными мужчинами, ему представилось, будто они с девушкой — секунданты двух боксеров профессионалов.Вслед за этой нелепой, но тревожной пантомимой появилась и ее главная причина — сам мистер Квестинг. Заложив большие пальцы обеих рук в проймы своего белоснежного жилета, бизнесмен легкомысленно раскачивался с каблуков на носки и смотрел на Барбару полуприкрытыми глазами.
— Ну, отлично, отлично, — промолвил он удивительно мягким голосом. — Теперь мы всех их поймали, а? И чудесно. Так она не знает, кто ей все прислал? Подумать только! Ни одной догадки, да? Должно быть, тетя из Индии? Ха-ха. Ладно, ладно!
Если Квестинг хотел произвести на свет сенсацию, то добился в этом огромного успеха. Дикон и Барбара уставились на него. Девушка пискнула тоненьким голоском:
— А разве... Не может же так...
— А я ничего и не говорю, — воскликнул в высшей степени довольный бизнесмен. — Ничего! — Он словно на свою собственность сердито взглянул на Барбару, дернул доктора Акрингтона за краешек жилета и хлопнул Гонта по плечу. — Отличная работа, мистер Гонт. Знаете, ударьте меня в бровь, но они, кажется, заглотили наживку. А мне было очень интересно. Когда-то я тоже много читал наизусть. Юмористические монологи. Надеюсь, вам понравилось, как я слегка хлопнул вас по плечу? Все это срабатывает, не так ли? Даже на таком скромном шоу, как сегодня. — Квестинг произнес последние фразы таинственным шепотом, весело рассмеялся, обернулся и обнаружил возле себя Руа. — О, привет, — продолжил бизнесмен, не моргнув глазом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100