Рядом с ним стояла девушка, в которой Аллен узнал его дочь. Они, действительно, были очень похожи, и по их лицам было видно, что настроение их в данный момент было тоже почти одинаковым: они были поражены и встревожены. Господин Коупленд, в своей длинной сутане, сделал несколько шагов вперёд и пожал Аллену руку.
— Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас в такой день, — сказал Аллен. — Я знаю, что это самый плохой день, какой только можно было выбрать для визита к вам, но, к сожалению, это дело не терпит отлагательств.
— Что вы, что вы, — сказал ректор, — мы просто очень встревожены. Это моя дочь. Боюсь, я не…
— Аллен, сэр.
— О, да, да. Прошу вас, садитесь. Дина, дорогая…
— Прошу вас, не уходите, мисс Коупленд, — сказал Аллен. — Я надеюсь, что вы чем-нибудь сможете нам помочь.
Очевидно, до его прихода они сидели вместе с деревенской девушкой у камина, перед которым полукругом стояли уже довольно потрёпанные стулья. Камин, куда недавно добавили поленьев, уютно потрескивал и овевал теплом ветхие обои цвета зеленого яблока, трухлявые балки на потолке, приятные гравюры на стенах и горшок с жёлтыми хризантемами из теплиц Пен Куко.
Они сели. Сначала Дина опустилась на стул, стоявший в центре, а затем Аллен и ректор устроились по обе стороны от неё.
Возможно, по лицу Аллена можно было понять, что он чувствовал, оглядывая эту комнату. Его рука потянулась к карману пиджака, а затем торопливо опустилась.
— Пожалуйста, курите вашу трубку, — сказала Дина.
— Вы очень наблюдательны, — заметил Аллен. — Теперь я уверен, что вы поможете нам. Я действительно могу курить?
— Пожалуйста.
— Я редко курю, — как будто извиняясь, проговорил Аллен, — но сейчас именно такой случай.
И пока он набивал трубку, его посетила странная мысль. Ему пришло на ум, что он стоит на пороге новой дружбы, что он ещё вернётся в эту старую комнату и опять будет сидеть возле камина. Он подумал о женщине, которую любил, и ему показалось, что она тоже будет здесь в тот, следующий раз, и она будет счастлива. “Странные фантазии”, — подумал он и отогнал их подальше.
Ректор уже говорил:
— ..Ужасное несчастье. Страшно думать, что среди людей, которых ты так хорошо знаешь, есть одно сердце, в котором зародилась столь сильная злоба на своего собрата.
— Да, — согласился Аллен. — Стремление убивать спит внутри многих людей, но когда оно реализуется, это нас шокирует и изумляет. Я часто замечал это. Реакция на убийство почти всегда — это глубочайшее изумление.
— Для меня, — сказала Дина, — самым ужасным является гротескная сторона случившегося. Как будто кто-то жестоко пошутил.
— Значит, вы слышали, как это случилось?
— Я думаю, на двадцать миль кругом нет человека, который бы этого не слышал.
— Ясно, — сказал Аллен. — Роупер постарался. Он наконец раскурил трубку и, глядя поверх своих рук на собеседников, проговорил:
— Пока я не забыл. Никто из вас не ставил ящик под одним из окон ратуши в пятницу вечером или в субботу?
— Нет, — покачала головой Дина.
— Нет, — твёрдо произнёс ректор.
— Ясно. Это не имеет значения. Ректор сказал:
— Возможно, мне не следовало бы спрашивать, но есть ли у вас хоть какое-нибудь подозрение о том, кто…
— Никакого, — сказал Аллен. — В данный момент никакого. До того, как хоть что-то начнёт вырисовываться, нужно прояснить очень многое. Например, что касается ключа от ратуши. Где он был в пятницу?
— На гвозде между пристройкой и основным зданием, — сказала Дина.
— Я думал, что так было только в субботу.
— Нет. Я оставила его там в пятницу специально для членов Молодёжного общества, которые работали в ратуше во время обеда. Они расставляли мебель, подметали и так далее. Когда в два часа они ушли, то оставили ключ на гвозде.
— Но мисс Кампанула пыталась попасть туда примерно в половине третьего и не смогла.
— Я думаю, что мисс Кампанула не знала о ключе. Я договорилась с девушками и, кажется, упомянула об этом на генеральной репетиции на случай, если кто-то ещё захочет туда зайти. Но я абсолютно уверена, что к тому моменту мисс Кампанула уже ушла. А раньше мы никогда там ключ не оставляли.
— Вы заходили в ратушу в пятницу?
— Да, — сказала Дина. — Я ходила туда во время обеда посмотреть, как идёт подготовка зала. Я ушла раньше, чем они закончили, и вернулась сюда.
— А затем вы пошли по Топ-Лейн к Пен Куко?
— Да, — удивлённо произнесла Дина, и в её глазах возникло такое же насторожённое выражение, какое Аллен уже видел у Генри.
— Когда примерно в два часа вы уходили из ратуши, там был Джорджи Биггинс?
— И делал жизнь невыносимой с помощью своего ужасного водяного пистолета. Ты знаешь, папа, это очень непослушный ребёнок. В нем сидит дьявол. Тебе следует попробовать изгнать его.
— А потом вы ничего не слышали про Джорджи? — осторожно поинтересовался Аллен. — От Роупера, например.
— А что я должна была услышать? Аллен рассказал им.
— Я хочу, — добавил он, — чтобы о его вовлеченности в эту историю было известно как можно меньше. Думаю, нет нужды сомневаться в том, что Джорджи со своей “Игрушкой для бездельников” и водяным пистолетом не мог отлить пулю, которую убийца использовал для выстрела. Нельзя возлагать на плечи маленького мальчика такую ответственность, каким бы плохим он ни был. Боюсь, что это все равно рано или поздно станет всем известно, но мы должны сделать все возможное, чтобы по деревне не пошли слухи.
— Конечно, — сказал ректор. — В то же время, он понимал, что совершает нечто нехорошее. Ужасные последствия…
— Они несоизмеримо ужасны, вам не кажется?
— Да, это так. Я согласна с вами, — сказала Дина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96