3
Неровная дорожка пересекала пустошь, которой по замыслу Хилари предстояло превратиться в нечто необыкновенно приятное. Тропинка вела мимо развалин оранжереи к вспаханному полю на склоне, видному из окна комнаты Трой.
Вот и пугало, которое так причудливо дёргается под порывами зимнего ветра: набитая соломой ветошь на неустойчивой палке, воткнутой в землю. Одеянием служили эдвардианский фрак и пара чёрных брюк. Голову изображала пузатая сумка, на которую натянули колпак. На концах поперечной перекладины уныло болтались и хлопали от ветра сморщенные перчатки. Звук напоминал призрачное эхо театральной овации. Трой не сомневалась, что Хилари лично приложил руку к сотворению этого подобия стража полей.
Он долго и подробно объяснял ей, насколько точно пытается восстановить Холбедз и каких чудовищных затрат времени и денег это требует. Пока удалось проследить судьбу портретов и выкупить их, обить стены шёлком, отчистить панели, воссоздать прежний вид потолков. Быть может, в реставрационном пылу Хилари откопал в какой-нибудь коллекции поблекших викторианских гравюр и набросок этого поля с жестикулирующим пугалом на среднем плане.
Трой обогнула поле и вскарабкалась на крутой склон. Болота наконец-то остались позади, тропинка перешла во вполне сносную дорогу. Трой неторопливо двинулась по ней в направлении расступающихся холмов. С этого места открывался прекрасный вид на поместье Холбедз. Трой полюбовалась строгими пропорциями дома, похожего на букву “Е” без средней чёрточки. В библиотеке висела гравюра восемнадцатого века, так что Трой без труда представила себе вместо царящего запустения террасы, дорожки, искусственные горки, пруд и ухоженные газоны. Затем она отыскала взглядом на западном фасаде своё окно с безобразными останками оранжереи под ним. Из нескольких труб на крыше клубами вырывался дым, до Трой долетел запах горящих дров. На переднем плане уменьшенный перспективой пигмей — Винсент — катил свою тачку. На заднем плане бульдозер медленно расчищал дорогу под грандиозные реставрационные планы Хилари. Там ещё высились остатки размётанного бомбой рукотворного холма, воздвигнутого некогда причудой хозяев над изящным озерцом. Именно его восстановлением и занимался бульдозер: он выскребал дно будущего пруда и сдвигал землю в бугор, вершину которого, без сомнения, увенчает когда-нибудь “Каприз Хилари”.
Разумеется, думала Трой, это будет очень красиво, однако существует большая разница между “ещё есть” и “так было”, которую не сотрут — во всяком случае, для него — никакие газоны, пруды и скульптуры.
Трой отвернулась и зашагала навстречу северному ветру.
Вдруг её глазам предстала иная картина, размытая, словно изображение слайда на экране, когда в диапроекторе сбивается резкость. У её ног лежал Вэйл, буквально — “Дол”, и Трой подумала, как же это мягкое поэтическое слово неуместно при данных обстоятельствах, поскольку относится не только к долине, но и к тюрьме с её пересохшими рвами, заборами, сторожевыми вышками, плацами, бараками и рядами труб. Вид тюрьмы, похожей отсюда на макет, заставил Трой вздрогнуть. Её муж иногда называл Вэйл “Домом, где разбиваются сердца”.
Ветер полными пригоршнями швырял ледяную крупу и тут же уносил её прочь косыми полосами, отчего вид на тюрьму казался однотонной гравюрой.
Прямо перед Трой высился дорожный знак: “КРУТОЙ СПУСК. Опасные повороты. Лёд. Сбросить скорость”.
Словно наглядная иллюстрация к этому предупреждению, со стороны Холбедза тяжело подъехал по крутой дороге крытый фургон, притормозил рядом с Трой, лязгнул передачей и осторожно пополз в Вэйл. За первым же поворотом он исчез, но на дороге вскоре появился человек в громоздком макинтоше и твидовой шляпе. Он поднимался на холм. Когда он вскинул голову, Трой увидела раскрасневшееся лицо, седые усы и голубые глаза.
Она уже собиралась повернуть назад, но теперь это было бы неловко, поэтому Трой помедлила. Мужчина поравнялся с ней, приподнял шляпу, поздоровался и, поколебавшись, добавил:
— Крутой здесь подъем. Голос был приятным.
— Да, — согласилась Трой. — Я, пожалуй, сыграю отбой. Я поднялась сюда со стороны Холбедза.
— Тоже довольно сложно, не правда ли? Хотя, конечно, не так, как с моей стороны. Простите, пожалуйста, но не вы ли знаменитая гостья Хилари Билл-Тосмена? Моё имя Мачбенкс.
— О, да. Он говорил мне…
— Я почти каждый вечер поднимаюсь сюда, чтобы потренировать ноги и лёгкие. Знаете, очень хочется выбраться из низины.
— Могу себе представить.
— Да. Хотя затея не из лёгких, не так ли? Но я не имею права удерживать вас дольше на этом зверском ветру. Надеюсь, мы ещё увидимся у рождественской ёлки.
— Я тоже на это надеюсь.
— Вам, наверное, кажутся странными порядки, заведённые в поместье?
— По крайней мере, непривычными.
— Конечно. Но я, знаете ли, целиком за это. Целиком и полностью.
Майор ещё раз приподнял свою влажную шляпу, взмахнул палкой и отправился восвояси. Снизу из тюрьмы донёсся звук колокола.
Трой вернулась в Холбедз.
Они с Хилари выпили чаю, уютно устроившись перед горящим камином в небольшой комнате, которая, как пояснил Хилари, была некогда будуаром его пра-прапрабабушки. Её портрет висел над камином. Судя по изображению, это была довольно вредная старая леди с чертами, отдалённо напоминающими черты самого Хилари. Комната была обита шёлком цвета зелёных яблок, окна украшали шторы с розами. Обстановка состояла из защитного экрана, французского столика, нескольких элегантных стульев и обилия фарфоровых безделушек.
— Я уверен, — сказал Хилари, проглотив кусок горячей булочки с маслом, — что вы считаете этот покой чересчур женственным для одинокого холостяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11