И все говорил и говорил с вами, а сам лихорадочно мылся, в страхе, а вдруг на нем осталась кровь Ренкина. Он боялся, когда зажжётся свет, посмотреть на перчатку — а вдруг она в крови. Я думаю, он засунул её в карман и позднее, когда миссис Уайлд закатила истерику в холле и вы все сгрудились вокруг неё, у него появился шанс незаметно швырнуть эту злосчастную перчатку в камин, да ещё насыпать сверху кучку угля. Кнопка бы тоже сгорела, если бы не провалилась между прутьями в поддон. Ну а левую перчатку я ему потом продемонстрировал. А вообще он действовал чрезвычайно хладнокровно. Даже не забыл осалить кого-то на лестнице и крикнуть: «Вы убиты!» Это все приплюсовывалось к остальным свидетельствам его алиби и производило благоприятное впечатление.
— Но почему он это сделал?
— Ну почему… Мотивы могли быть здесь разные. Например, деньги. Его жена задолжала разным портным больше тысячи фунтов. Его последняя книга принесла одни убытки. Домовладелец все время требовал уплаты, а они ему тоже много задолжали. Он знал, что Ренкин завещал ему три тысячи. Но это первое, что приходит в голову. Ещё мы имеем, по крайней мере, две веские причины, по которым Уайлд мог если не замышлять, то уж во всяком случае желать смерти Ренкина. Он вашего кузена ненавидел. Я внимательно изучил историю их прошлых отношений. Когда они учились в Итоне, Ренкин часто изводил его, грубо с ним обращался. И впоследствии он в отношении к Уайлду принял высокомерный покровительственный тон. Я опросил официантов в клубе, который посещали они оба, горничную, что служила у Уайлдов, да и вы сами тоже подтвердили, что Ренкин открыто флиртовал с миссис Уайлд прямо перед носом у добродушного, рассеянного, ничего не подозревающего супруга. А он был совсем не таков. Он читал письма Ренкина. И тут мне в очередной раз повезло. Я изучил письма, которые привезла мисс Анджела. Внимательно изучил, в том числе проверил и на отпечатки пальцев. Выяснилось, что миссис Уайлд к ним уже долгое время не прикасалась, а вот он ворошил их, и совсем недавно. Уайлд методично и изобретательно шпионил за ней, и, разумеется, для него не составило никакого труда обнаружить Танбридж Ш. и подобрать к ней ключ. Возможно, миссис Уайлд имела в виду и это, когда просила свою портниху тайком сжечь эти письма. Но скорее всего она боялась, что они могут явиться косвенным доказательством её вины. А супруг её, должен вам заметить, был ревнив, очень ревнив.
И чрезвычайно умен тоже. С самого начала я понял, что это личность незаурядная. Его поведение во время игрового суда в понедельник было безукоризненным. А чего стоит его последующее признание на фоне им же тщательно выстроенного алиби. Ведь как он рассуждал: «Надо, наоборот, говорить, что это сделал я, тогда мне не поверят. Ясное дело — невиновный человек пытается спасти жену». Как благородно. Прямо как в душещипательной мелодраме. Не сомневаюсь: он все заранее хорошо обдумал. А тут и вы великолепно выступили с подробным перечислением пунктов его алиби. И тогда этот мученик вынужден был смириться перед напором неопровержимых аргументов.
С этого самого момента я уже был уверен в нем, но мне надо было очистить «русский след». К тому же требовалось время для составления и оформления дела. И какого дела.
Аллейн переменил позу и посмотрел на багажную полку.
— Обнаружив на дне комода левую перчатку, застёжка которой оказалась аналогичной сожжённой, я уже знал, что нахожусь на верном пути. Если бы он надел обе перчатки, а после их сжёг, оставив только полуобгоревшую кнопку, тогда бы появилось искушение заподозрить его жену. Хотя следовало учитывать её маленькие руки. Но левая перчатка затерялась на дне комода, а отпечаток пальца его левой руки был обнаружен на перилах, в нужном месте.
— А как вы думаете, его признают виновным?
— Сейчас это сказать трудно. Помните, он уже однажды признание делал.
— Да, да! Какая горькая ирония. Но мне представляется, что умный адвокат…
— О, вполне возможно. Все ещё будет зависеть от того, как станут вести себя на суде, свидетели. Как, например, Розамунда Грант ответит на вопрос, рассказывала ли она Уайлду о неверности его жены?
— А что, она говорила с ним об этом?
— Я в этом уверен. На следующее утро после памятного разговора Ренкина и Марджори в гостиной она ходила с Уайлдом на прогулку. Дочка садовника видела их и заметила, что она была не в себе. Скорее всего она потом пожалела об этом и хотела тогда вечером у Ренкина очистить душу. И вообще у адвоката будет много возможностей.
— Да, процесс обещает быть не из лёгких, — заметил Найджел.
— Верно. Он будет неприятным, но на свободу нашему клиенту все равно не выйти.
За окном уже появились пригороды Лондона. Аллейн встал и принялся одевать пальто.
— Я хочу вам сказать, — неожиданно произнёс Найджел, — я хочу вам сказать — вы необыкновенный человек. А этим арестом Уайлда вы вообще сразили всех наповал. Представляю, как были напряжены ваши нервы. Я восхищаюсь вами. И в то же время от вас иногда можно услышать такую пошлость…
— Юноша! Что за слова! Это что, ваша манера интервьюировать великих людей? Давайте-ка лучше завтра поужинаем вместе.
— Очень хочется, но завтра не могу. Давайте послезавтра. Завтра мы с Анджелой идём на концерт.
— Я смотрю — вы с ней воркуете, как голубь с голубкой…
— Идите к черту!
— Ого, уже Паддингтон. Значит, приехали.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50