— Я сомневаюсь, — произнёс Хендсли, глядя на входную дверь, — чтобы это завещание имело законную силу. Ведь все это делалось в шутку. А вы как считаете?
— Конечно, исчерпывающий ответ может дать только адвокат, — ответил Аллейн, — но мне представляется, что документ в полном порядке. Ничего, если некоторое время он побудет у меня?
— Конечно. А вообще я хотел бы иметь, его у себя. Сохранить на память, — он сделал паузу, а потом быстро добавил: — Это последнее, что написано его рукой.
— Разумеется, — невозмутимо отреагировал Аллейн.
Сверху спускался доктор Янг.
— Доктор Янг, могу я нанести визит вашей пациентке? — спросил Аллейн.
Доктор показал, что все премудрости викторианских книг по уходу за больными ему хорошо известны. Он выглядел именно так, как там и было рекомендовано выглядеть настоящему врачу — смесь степенной важности с мрачной озабоченностью.
— Состояние её не из лучших, — задумчиво проговорил он. — А так ли уж это необходимо?
— В противном случае я не стал бы вас тревожить, — дружелюбно ответил Аллейн. — Это много времени не займёт, и к тому же я знаю, как себя вести с больными.
— У неё очень взвинчены нервы. Я бы предпочёл, чтобы её никто не беспокоил, хотя бы некоторое время, но… разумеется…
— Разумеется, мистер Аллейн должен поговорить с ней, — вмешался Хендсли. — Доктор Янг, у нас сейчас нет времени на пустопорожние разговоры.
— Но, сэр Хюберт…
— Абсолютно ничего страшного, — решительно прервал его Хендсли. — Я хорошо знаю Розамунду. Это молодая женщина со многими комплексами. Правда, нервы свои совершенно распустила. Чем скорее инспектор закончит здесь свои дела, тем лучше для всех нас.
— Я желал бы только, чтобы каждый в этом доме думал точно так же, — заметил Аллейн. — Это займёт десять минут, доктор Янг.
Он начал подниматься наверх, не дожидаясь ответа доктора.
На стук в дверь Розамунда Грант отозвалась своим, как обычно сильным глубоким голосом. Он вошёл и обнаружил её лежащей в постели, с ужасно бледным лицом, почти белым, и совершенно бескровными губами. Однако увидев, кто пожаловал в гости, в лице она не изменилась и пригласила инспектора сесть.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн. Он придвинул небольшое кресло и уселся между кроватью и окном.
— Мне весьма грустно видеть вас лежащей в постели, мисс Грант, — торжественно начал он, — и ещё грустнее от мысли, что вынужден вас беспокоить. Я часто задаю себе один и тот же вопрос: какая из профессий доставляет больше неудобств людям, детектива или журналиста?
— Ну, по этому поводу вам следует обменяться мнениями с Найджелом Батгейтом. А впрочем, — устало добавила она, — он не пытается выпытывать что-то у нас. Полагаю, даже самый пронырливый журналист не станет делать материал на смерти своего кузена, особенно если унаследовал все его состояние.
— Мистер Батгейт просто один из гостей этого дома. И кстати, он абсолютно вне подозрений, — сказал Аллейн.
— Да, да, конечно, — резко бросила она. — Ну, а список подозреваемых, конечно, возглавляю я. Не так ли, инспектор Аллейн?
Инспектор с непроницаемым видом глядел перед собой. Ну как узнать, что там творится в голове у этой бледной грубоватой женщины? Как проникнуть в закоулки её сознания?
— Я считаю… — произнёс он наконец, — я считаю, что тот путь, который вы избрали сегодня утром, пытаясь ввести меня в заблуждение, ведёт в тупик. Вам кто-то дал дурной совет. Такие вещи производят неприятное впечатление. Гораздо лучше будет, если вы расскажете мне, куда вы ходили вчера вечером после ванной. В свою комнату вы сразу не пошли. Флоранс видела, как вы возвращались откуда-то по коридору. Мисс Грант, где вы были?
— А вам не приходит в голову, что… что моему поведению утром имеется весьма естественное и очевидное объяснение. Есть вещи, о которых нельзя рассказывать и неприлично спрашивать. Тем более при всех.
— Что-то не верится, мисс Грант, — жёстко произнёс Аллейн. — Вы не из тех викторианских девиц, которых шокируют подобного рода объяснения. Так что скажите, где вы были, мисс Грант? Заставить говорить я вас, конечно, не могу, но искренне советую — расскажите.
Тишина.
— Ну, тогда скажите, с кем вы прогуливались в парке? На вас была красная шляпка, и вы тогда ещё сильно плакали?
— Я не могу вам сказать, — взорвалась Розамунда, — понимаете, не мо-гу!
— Как вам угодно, — Аллейн вдруг потерял интерес к этой теме. — Прежде чем уйти, я хотел бы прояснить несколько фактов. Они касаются вас. Первое: как давно вы знакомы с мистером Ренкиным?
— Шесть лет.
— О, довольно давнее знакомство. Наверное, вы были ещё совсем девочкой, когда познакомились с ним.
— Я училась тогда в Ньюнхеме. Чарльз почти на двадцать лет старше меня.
— В Ньюнхеме? Вот как? С вами могла учиться моя кузина, Кристина Аллейн.
Прежде чем ответить, Розамунда помедлила несколько секунд.
— Да, — произнесла она наконец, — я её припоминаю.
— Она теперь химик-исследователь. Живёт в Найтсбридже. Ладно, я вас оставляю. Если я задержусь здесь ещё хоть на минуту, доктор Янг сдерёт с меня кожу, живьём.
Он поднялся с кресла, возвысившись над постелью.
— Мой вам совет, мисс Грант: подумайте хорошенько. Я зайду к вам завтра. Мне очень хотелось бы услышать от вас, где вы были непосредственно перед тем, как убили мистера Ренкина.
Аллейн подошёл к двери и открыл её.
— Подумайте хорошенько, — повторил он и вышел.
В холле второго этажа стояли Марджори Уайлд с супругом.
— Ну, как она? — быстро спросила миссис Уайлд. — Я хочу зайти проведать её.
— Боюсь вас разочаровать, но это невозможно. У доктора Янга очень строгие предписания, — весело ответил Аллейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50