Я Филипп Вей и только что приехал из форта Макферсона на реке Мекензи. Итак, если все дело в том, что меня приняли за другую личность…— Нет, нет, не то, — быстро прервал его старик. — Моя дочь слышала, как вы назвали одно имя… Может быть, она ошиблась, но ей показалось, что вы сказали «Петер Сент»?— Да. Петер Сент, мой друг.Барроу возвращался. Мак-Клоуд заметил его и дрожащим голосом прошептал:— Возвращается ваш друг. Никто, кроме вас, не должен знать, что моя дочь интересуется этим Сентом, вам она доверяет и поручила мне попросить вас об одном одолжении. Для нее очень важно сегодня же вечером наедине переговорить с вами. Я дождусь вас подле входа в кафе и возьму такси, в котором отвезу к нам. Вы согласны?Филипп услышал за спиной шаги Барроу.— Я поеду с вами, — сказал он. | Через несколько минут полковник Мак-Клоуд и его дочь ушли из кафе. Филипп не знал, как ускользнуть из залы, но на его счастье появились три друга Барроу, и под предлогом делового свидания Вей простился с асбестовым королем. Мак-Клоуд ждал его подле кафе, оба сели в такси, и старик сказал:— Моя дочь очень расстроена, и я отправил ее домой. Она ожидает нас. Позвольте предложить вам папиросу, мистер Вей.Через час Вей сидел в роскошно меблированной комнате, залитой мягким светом электрической лампы под абажуром. Полковник ушел минут десять назад, предоставив в распоряжение Вея свои прекрасные сигары. На сигарном ящике молодой человек машинально прочитал выжженное слово: «Монреаль».— Моя дочь сейчас выйдет к вам, — сказал перед уходом Мак-Клоуд.Со странным замиранием сердца Филипп услышал легкие шаги и шелест платья и, увидев дочь полковника, невольно поднялся с места. Целых десять секунд они молча стояли друг против друга. Ее щеки горели, в ее больших глазах мелькало выражение ожидания и страха. Она внезапно подошла ближе к Филиппу и протянула ему обе руки. Он невольно взял эти горячие мягкие руки.— Я Джозефина Мак-Клоуд, — сказала она. — Мой отец объяснил вам?.. Вы знаете человека, который называет себя Петером Сентом? Да?— Да, — ответил Вей.— Опишите мне его, — прошептала она. — Он высокий… такой, как вы?— Нет, он среднего роста.— А его волосы? Они темные, как ваши?— Нет, он белокурый с проседью.— Он моложе вас?— Старше.— А его глаза? Темные?— Иногда мне казалось, что у него глаза синие, иногда, что они серые,— ответил Филипп.В ту же минуту Джозефина выпустила его руки из своих горячих пальцев и с легким восклицанием радости отступила от него. И сердце Вея пронизала боль безнадежности, смешанной с ревностью. В течение одного часа Джозефина сделалась для него самой дорогой женщиной в мире. Он чувствовал, что любит ее.— А что для вас этот Петер Сент? — спросил Филипп, стараясь говорить спокойно.Джозефина вздрогнула, побледнела. Казалось, Вей чем-то напугал ее.— Мы с отцом принимаем в нем участие, — с видимым усилием ответила она. — Извините меня за мое волнение, мистер Вей. Вы его не понимаете… может быть, со временем поймете. Мы поступаем дурно, не говоря вам, почему интересуемся этим человеком, но на то у нас есть причина. Поверите ли вы мне?Ее глаза молили Филиппа.— Я не прошу у вас объяснений, которых вы не хотите мне дать, — мягко сказал Вей.— Я не могу открыть вам, как много все это значит для меня, — ответила красавица и попросила: — Расскажите нам о Сенте. Отец…Джозефина обернулась.Полковник вернулся в гостиную.Как во сне, вышел Вей из квартиры Мак-Клоуда, остановился под уличным фонарем и взглянул на часы. Стрелки показывали четверть второго. Филипп слегка свистнул от удивления. Три часа провел он с полковником и его дочерью и не заметил времени. Он все еще ощущал прощальное пожатие руки Джозефины; ему виделся ее мягкий благодарный взгляд, слышался звук ее низкою трепетного голоса, словно проносился какой-то вихрь.Отцу и дочери он многое рассказал о Сенте, о его одинокой жизни в жалкой хижине; о его отдалении от людей; о тайне, как бы витавшей над ним. Он ничего не спрашивал у них, промолчал даже, два раза уловив на лице красавицы выражение страха; этот страх промелькнул у нее в чертах, когда Вей сказал ей, что Петер время от времени ездит в форт Макферсон, и когда он упомянул о патруле королевской Северо-Западной конной полиции, который проехал мимо хижины Сента в то время, как он сам, Вей, лежал там со сломанной ногой. Филипп рассказал также, что Петер нежно ухаживал за ним, что их случайное знакомство перешло в братскую близость за долгие серые ночи, под тявканье северных лисиц. Вей заметил слезы на глазах Джозефины, игру мускулов на лице полковника, но не сделал ни одной попытки разгадать тайну, которую они желали скрыть.Теперь он стоял один, овеянный прохладным ночным воздухом, и какой-то голос шептал ему, что Петер Сент — вымышленное имя, что для Джозефины и полковника он брат и сын. И в нем зажглась искра надежды.«Кто же Петер Сент? — спрашивал себя Филипп. — Кем может быть для Джозефины этот шелудивый охотник? Конечно, он ее брат, изгнанник из общества, исчезнувший странник, найденный вновь».В эту ночь Филипп не ложился, любовь все изменила для него. Его залежи асбеста потеряли значение. Величие Барроу разрушилось. Он бродил до упаду и только на заре вернулся в свою гостиницу.На следующий день Вей начал наводить справки о полковнике. В отеле его никто не знал. Имени Джемса Мак-Клоуда не нашлось в городской адресной книге, не было его и в списке телефонных абонентов. Филипп решил, что Джозефина и ее отец — вновь прибывшие, вероятно, явившиеся из Канады, без сомнения, из Монреаля. Он вспомнил клеймо на сигарном ящике Мак-Клоуда.Вечером Филипп снова увидел Джозефину;
1 2 3 4 5