они рвались вперед. Но то были не звери, а волны, внезапно появлявшиеся со всех сторон, волны, набегавшие друг на друга; бесконечные водяные валы неслись с глухим гулом, разбрызгивая белую пену, и сотрясали землю в стремительном натиске.
Тут и мы закричали:
- Гаронна! Гаронна!
Двое мужчин и три женщины стремглав бежали по дороге. Они слышали догонявший их страшный гул. Теперь волны наступали сплошной лавиной, перекатывались и с грохотом обрушивались, совсем как атакующий батальон. Первым натиском они сломали три тополя, высокие стволы рухнули и исчезли. Шалаш из досок сразу затопило, а рядом каменная стена треснула; распряженные тележки подхватило и унесло, как соломинки. Но казалось, что вода преследовала главным образом бежавших людей. На повороте дороги она перехлестнула через отлогий откос, хлынула на обширное пространство и отрезала людям путь к отступлению. Они мчались вперед широкими скачками, обезумев от ужаса, и больше не кричали. Вода уже достигала их колен. Огромная волна накрыла женщину с ребенком. И поглотила все.
- Скорее! Скорее! - кричал я. - Бежим домой... Стены у нас крепкие, нам нечего бояться.
Из осторожности мы тотчас поднялись на второй этаж.
Первыми пропустили девушек. Я заупрямился и согласился подняться только последним. Дом был выстроен на холме, над дорогой. Вода заливала двор не спеша, с тихим плеском. Мы не очень напугались.
- Пустяки! - сказал Жак, чтобы успокоить женщин. - Ничего не случится... Помните, отец, наводнение в пятьдесят пятом году? Вода вот так же залила двор, поднялась на фут, а затем спала.
- А все-таки досадно, повредит урожаю, - пробормотал вполголоса Сиприен.
- Нет, нет, ничего не будет, - сказал я, видя большие умоляющие глаза наших девушек.
Эмэ уложила малышей на свою кровать и села у изголовья, около нее расположились Вероника и Мария. Тетя Агата говорила, что хорошо бы подогреть вино, которое мы прихватили с собой, и выпить по глотку, - вино всем нам прибавит бодрости. Жак и Роза глядели в окно, я стоял у другого окна вместе с братом, Сиприеном и Гаспаром.
- Идите сюда! Идите скорей! - кричал я двум нашим служанкам, которые шлепали по воде посреди двора. - Что вы там мокнете?
- А как же быть со скотиной? - спросили служанки. - Ведь ей страшно: слышите, как она беспокоится в стойлах?
- Ладно, оставьте ее... Поднимайтесь к нам сейчас же. Там видно будет.
Если наводнение усилится, спасти скотину все равно будет невозможно. Но я считал бесполезным пугать домочадцев и старался держаться спокойно. Прислонившись к окну, я разговаривал, мысленно отмечая, как быстро поднимается вода. Река, набросившись на село в неистовом напоре, завладела им вплоть до самых узких улочек. А теперь стремительная атака бушующих волн сменилась медленным и непреодолимым наступлением. Впадина, в которой стояло село, превратилась в озеро. В нашем дворе уровень воды вскоре достиг одного метра. Я видел, как она поднималась, однако утверждал, что она стоит на одном уровне. Я даже пытался говорить, что она спадает.
- Волей-неволей придется тебе заночевать у нас, голубчик, - сказал я Гаспару. - Разве что дороги освободятся через несколько часов... Это вполне возможно.
Он молча посмотрел на меня, лицо у него стало белым как полотно; затем я перехватил его взгляд, устремленный на Веронику, - с какой тоской он смотрел на нее!
Было половина девятого вечера, но день еще не угас; с бледнеющего неба нисходила глубокая печаль. Служанки поднялись к нам, захватив снизу две лампы, - хорошая мысль пришла им. Я распорядился зажечь обе лампы, потому что в комнате, где мы укрылись, уже стало темно, и подумал: при свете будет веселее. Тетя Агата выдвинула стол на середину комнаты и предложила сыграть в карты. Славная женщина старалась поймать мой взгляд, - я понял, что она хочет чем-нибудь развлечь детей. Она крепилась, не теряла бодрости и смеялась, чтобы победить страх, который - она чувствовала это - нарастал вокруг нее. Начали играть в карты. Тетя Агата насильно усадила за стол Эмэ, Веронику и Марию, вложила им в руки карты и всячески старалась показать, что она увлечена игрой: с азартом брала взятки, тасовала, вновь сдавала, острила, спорила, шутила так многословно и шумно, что ее голос почти заглушал плеск воды. Но наши девочки не могли забыться, сидели бледные, крепко сжав руки, и напряженно прислушивались. Игра поминутно прерывалась. То одна, то другая поворачивалась и спрашивала меня вполголоса:
- Дедушка, вода все еще поднимается?
Вода поднималась с ужасающей быстротой. Я подшучивал и отвечал:
- Нет, нет, играйте спокойно. Опасности нет.
Никогда еще мое сердце не сжимала такая тоска. Все мужчины нарочно стали у окон, чтобы скрыть от женщин жуткое зрелище. Мы старались улыбаться, когда поворачивались к сидевшим за картами, они сидели вокруг стола, на который падал такой ласковый и успокаивающий свет лампы. Мне вспомнились зимние вечера, когда мы собирались за этим столом. Казалось, все тот же у нас домашний очаг, все та же теплая близость и взаимная дружба. Здесь царил мир, но я слышал за своей спиной рев разлившейся реки, вода поднималась все выше и выше.
- Луи, - тихо сказал мне мой брат, - вода всего в трех футах от окна. Надо принять меры.
Я сжал ему плечо: молчи! Однако скрывать опасность было уже невозможно. В стойлах гибла скотина. Мы услыхали блеяние овец и мычание обезумевших коров; на конюшне протяжно и хрипло ржали лошади, - такое ржание разносится далеко и всегда говорит о смертельной опасности, угрожающей животным.
- Боже мой! Боже мой! - простонала Эмэ, она поднялась со стула и сжала голову руками, дрожа, как в ознобе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10