Мы можем собрать их со всех вагонов и соорудить что-то вроде локализованной магнитно-левитационной системы. Батареям предполагается работать двенадцать часов, но такой режим опустошит их в лучшем случае за пять. — Она ненадолго погрузилась в сомнения, молча консультируясь со своими коллегами-инженерами. — На самом деле, пожалуй, за четыре, — наконец признала Тиффани.
Редер покачал головой, а затем развел руками.
— Это все равно лучше, чем всю дорогу пешком топать, — резонно заметил он.
На путешествие до этой отдаленной точки у них ушло шесть часов. Но они ехали очень медленно. Тем не менее, даже если бы последний отрезок маршрута отряду пришлось одолеть пешком, использование вагона сэкономило бы им по меньшей мере часов девять-десять.
— Итак, решено, — сказал Редер своему отряду. — Давайте за дело. Сара, поговори с проводниками, выясни, как отсоединить тот вагон. Затем собери бригаду и сделай это. А вы, — он указал на несколько мужчин и женщин, — вы и вы, заберите из упавших вагонов аварийные батареи.
Еще пару человек он послал к спасательной команде, чтобы позаимствовать у спасателей любые инструменты, при помощи которых можно было бы снять сиденья. Затем Редер в последний раз, как ему хотелось надеяться, взобрался по спасательной трубе к магнитно-левитационной трассе, чтобы помочь там с работой.
Когда она очнулась, тьма вокруг была хоть глаз выколи. Первым, что в тот момент осознала лейтенант Синтия Роббинс, стало шипение, которое ее и пробудило. А вторым — кромешный мрак. Такой мрак мог царить только в задраенном отсеке без всякого освещения, когда словно бы плотный бархат ложился тебе на глаза, озаряемый стробами и вспышками твоей сетчатки.
Третьим, что осознала Синтия, был мускусный, немного терпкий запах. Она сразу его узнала. И хотя запахом своего любимого мужчины Синтия обычно наслаждалась, хорошего было понемножку. Он так на нее навалился, что она едва дышала.
Синтия хотела сказать «Падди», но вышло только «Пдд».
Тут-то она и вспомнила. Они шли на совещание с местным квартирмейстером, готовясь пререкаться по поводу заказа на утраченные детали. «Непобедимый» пришлось поставить в ремонтный док, предназначенный для роскошного гражданского лайнера. На военной базе ничего подходящего не нашлось.
Страшно неудобно было находиться в нескольких милях от штаба и каждый день таскаться на совещания по тому или иному поводу. Они с Падди без конца об этом ворчали, труся по длинному тоннелю, который вел к стоянке подземного челнока, подвозившего их до военной базы.
— Пакостно уже то, — возмущался Падди, — что нам по десять раза на дню сюда кататься приходиться. — «Десять», понятное дело, было диким новоирландским преувеличением. — Но этот чертов тоннель две мили в длину, если я хоть что-нибудь в этом смыслю.
«Скорее полмили, — подумала Синтия, — но это простительно».
— Они тут что, движущуюся дорожку не могли оборудовать? — с жаром вопросил Падди.
— Надо полагать, они хотели, чтобы мы ни дня без хорошего моциона не оставались, — ответила ему тогда Синтия.
А потом… потом она очнулась — и Падди лежал на ней, грозя вот-вот ее раздавить.
— Падди, — сумела она все-таки выговорить, слабо его отталкивая. — Слезь.
Вскоре Синтия почувствовала, как он вздрагивает, а затем слегка смещается в сторону.
— Слезь, — попросила она. — Ты же меня раздавишь.
Падди наконец-то с нее соскользнул, и Синтия повернулась набок. Так у них, судя по всему, больше места получалось.
— Где мы? — жалобно спросил здоровенный новоирландец. Затем Синтия почувствовала, что он шевелится. Похоже, Падди пытался поднять голову и оглядеться. — Что это еще за чертовщина?
— Может, газ? — предположила она, все еще слыша действующее на нервы шипение. — Взрыв газа?
Синтия помахала рукой у себя над головой и никаких препятствий не встретила. Тогда, сдерживая стоны, она села. То, что их долбануло, похоже, превратило ее тело в сплошной синяк. Постоянно помахивая у себя над головой, Синтия аккуратно подобрала под себя ноги и начала вставать. Когда она встала прямо, то приподнялась на цыпочки и достала до потолка. Он показался ей немного неровным, вроде как в палатке; впрочем, в кромешной тьме сложно было что-либо разобрать.
— По-моему, ты сможешь встать, если будешь осторожен, — сказала она Падди.
— Знаешь, милая, мне что-то не очень охота.
— Ты ранен? — с тревогой спросила Синтия, присаживаясь на корточки и протягивая к нему руки.
— Могу поклясться, временами мне лучше бывало. Но если я и ранен, то не смертельно.
Найдя лицо новоирландца, Синтия приложила к его широкой щеке маленькую чашечку своей ладони.
— Тогда зови меня лейтенант. — Хотя она старалась говорить резко, в голосе все равно слышались радость и облегчение. — Мы на службе.
Падди ухмыльнулся во тьме.
— Есть, лейтенант мой любимый. Хотя мне кажется, мы тут одни, а значит, субординации особо не нарушаем.
В этот самый момент послышалось какое-то шуршание, словно пересыпались мелкие камушки, и вспыхнул свет, почти ослепляя их обоих после полной темноты. Когда зрение наконец к ним вернулось, Падди и Синтия приметили лицо, различимое только по белкам глаз, что таращились из грязи.
— Помогите, — произнес сухой голос капитана Каверса.
— Штатские в форме, черт побери, — пробормотала Ван Чунь-мэй, старший помощник «Непобедимого».
Она уверенно вела тягач-вездеход по краю воронки, пока в голове у нее крутились обрывки того памятного разговора. Полные губы старпома растянулись в улыбке, когда она вспомнила, как капитан Каверс сказал: «Сэр, римляне не покоряли мир, проводя по этому поводу бесконечные совещания;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123