Это животное радуется моему несчастью, взъярилась Сабрина и, не в силах больше терпеть его издевательств, бросила ему в лицо:— О, хватит, черт вас возьми! Глупо же! Вы никогда не хотели быть моим опекуном, а я не хочу быть вашей подопечной! Для обоих из нас лучше как можно меньше дел иметь друг с другом! — Он не двинулся с места и не отвел глаз от ее пылающего лица. — Я не хочу бороться с вами, Бретт, и если нам удалось последние несколько недель прожить без стычек, дело времени… Она не договорила и пошла к двери. Бретт аккуратно положил сигару в медную пепельницу и, догнав ее, стал рядом, обдавая ее запахом табака.— Дело времени?..Сабрина судорожно вздохнула. Его близость мучила ее. Она ни о чем не могла думать, кроме как об исходящем от него тепле, о том как она была счастлива в его объятиях. Униженная предательством собственного тела и не в силах больше выносить его взгляд, она сказала:— Боюсь, вы заведете меня слишком далеко. Он сухо рассмеялся.— Я заведу вас? Радость моя, да это вы заводите меня!Все еще опасаясь его и не желая вдаваться в смысл его слов, она спокойно проговорила:— Это лишь подтверждает мои слова. Для нас обоих лучше, если я уеду из Нового Орлеана и мы будем видеться как можно реже.Словно устав притворяться, Бретт тяжело опустился в кресло. Он холодно произнес:— Вам, видимо, очень неприятно мое опекунство?Сабрина удивленно уставилась на него.— Оч… ч… чень, — почти прошептала она, мучительно желая проникнуть в его мысли.— Очень? Всего-то? — иронически переспросил он. — Оно допекает, мучает вас? Сводит с ума? Ведь я теперь распоряжаюсь вами и вашим хваленым богатством?Что-то было в его голосе, что насторожило ее. Он словно был обижен. Но чем? Бретт не дал ей подумать.— Нет?Недовольная этим разговором, Сабрина быстро ответила:— Да, да! Иногда это просто невыносимо!— Только иногда?— Все время! — выпалила Сабрина, уже ничего не соображая. — Я бы все отдала, только чтобы избавиться от вас!Казалось, он остался доволен ее ответом.— Вы всегда удивляете меня, Сабрина. Ее чувства легко можно было прочитать на ее лице.— О чем вы? Ведь вы сами знали, что рано или поздно я восстану против вашей власти.— Чем же я ограничил вашу свободу? — учтиво поинтересовался Бретт.— Ничем! Но это ничего не меняет… Я не желаю жить в вашем доме, а если вы будете меня заставлять, то подам в суд.— А, понятно. Я могу оставаться вашим опекуном, пока не мешаю вам делать то, что вы хотите, — сурово проговорил он. — Вот в чем дело. Ваш отец испортил вас, дорогая, и сделал самой себялюбивой дрянью, какую я когда-либо встречал в жизни.Обиженная и напуганная, Сабрина отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Это нечестно. Это несправедливо. Ей все было позволено, но она никогда не пользовалась этим. Она чуть было не выдала, как больно он задел ее, но ее гордость пришла ей на помощь.— Вы не имеете права меня судить… Ведь вы даже не знаете меня!— И слава Богу! — сказал он, вставая. — Но я могу судить вас, потому что ваш отец дал мне это право, и в будущем я собираюсь всерьез воспользоваться им.Слезы мгновенно высохли.— Я ненавижу вас, Бретт Данджермонд! И я все сделаю, чтобы вы не были моим опекуном!Бретт насмешливо улыбнулся.— Знаете, радость моя, я думал, нам потребуется больше времени, чтобы дойти до этого разговора. — Он почти по-хозяйски провел рукой по ее шее. — Конечно, я знал, что мне придется разыграть из себя неуступчивого воспитателя, чтобы разъярить вас и чтобы вы с радостью приняли любое мое предложение. Вы сказали «все», Сабрина? Правильно?Сабрина опять начинала чувствовать на себе власть его тела и не заметила расставленной ловушки. Она кивнула. И даже крикнула:— Да! Все!Жадеитовые глаза скользнули по ее лицу, потом по ее шее, груди, бедрам.— Тогда, — хрипло проговорил он, — я думаю, мы договоримся.Он нежно коснулся губами ее губ, и Сабрина была не в силах противиться ему. Она не могла ни о чем думать, когда он был так близко, когда его руки гладили плечи, а его язык ласкал уголки ее губ.— О чем договоримся? — с трудом выдавила она из себя.Он поднял голову, и она замерла от страха, увидав выражение его лица.— Очень просто, Пурпурная лилия, — хрипло прошептал он. — Очень просто, тигровая лилия. Вы на шесть месяцев становитесь моей любовницей, а в конце этого срока я передаю вам права на все ваше проклятое состояние. Думаю, что это честная цена за шестимесячное обладание вашим прелестным телом. Ну, как?.. Глава 24 Сначала Сабрина не поняла. Прошло несколько минут прежде, чем она с трудом переспросила:— Я… я… любовницей? Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?Его лицо ничего не сказало ей.— Хочу! И всегда хотел. Я предложил вам когда-то стать моей женой, но этого оказалось недостаточно. Ведь тогда я был гол как сокол. На сей раз я не так глуп, хотя гораздо богаче, чем тогда. Тем не менее я больше не собираюсь покупать жену. Любовницу, другое дело…Сабрина не знала, как удержалась, и не выцарапала ему глаза. Наверное, она вспомнила, чем он ответит ей, а может быть, инстинктивно поняла, что он провоцирует ее, потому что только и ждет, как бы заполучить ее в свои объятия. А что, если он дотронется до нее или поцелует ее?.. Сабрина в отчаянии закрыла глаза. Если он ее поцелует, никакого решения не потребуется.Отвернувшись и борясь сама с собой, Сабрина прошептала:— Мне надо подумать.Совсем не это она хотела сказать. Она хотела бросить оскорбление обратно ему в лицо, но язык не послушался ее…— Как угодно, — с явным безразличием ответил Бретт. Он направился было в спальню, но остановился на пороге и поглядел на замершую в дверях Сабрину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108