Он-то уж карту узнает и найдет ее, где бы Уилкинсон ее ни запрятал.— Кто такой Любитель Крови? — спросил Бретт, переводя взгляд с Моргана на Джейсона и с Джейсона на Моргана.— Любитель Крови, — ответил Джейсон, — черокез и мой побратим. У нас много общего, и о войне мы думаем одинаково. Но, самое главное, он не захочет, чтобы тревожили сокровища. Он говорит, это гиблое место и его нельзя ворошить. — Джейсон сделал слабую попытку улыбнуться. — Если мы хотим достать карту, без него нам не обойтись. Ну, кто обратит внимание на индейца? А Любитель Крови умеет прятаться. Его просто никто не заметит, и, я уверен, он один способен нам помочь…Мужчины еще некоторое время обсуждали сложившееся положение и решили, что Джейсон повидает Любителя Крови и немедленно направит его в лагерь Уилкинсона.— Мне не нравится, что мы должны кому-то препоручать это дело, но, кажется, другого выхода нет, — сказал Бретт.— Похоже, — подтвердил Джейсон. — Поверьте мне. Любитель Крови достанет карту.Мужчины покинули столовую и присоединились к дамам в гостиной. Бретт повеселел после того, как решено было послать в лагерь Уилкинсона чарокеза, и в первый раз был совершенно беспечен с тех пор, как узнал о том, что испанцы перешли реку Сабину. Если только Любитель Крови вполовину так хорош, как говорит Джейсон… Глава 29 Жизнь в Сан-Андрэ-шато оказалась столь приятной, что Бретт и Сабрина только в середине августа вернулись в Лисье Логово. Сабрина уже начинала чувствовать себя там как дома, а вспоминая обо всех несчастьях, происшедших на Ранчо дель Торрез, подумывала обосноваться здесь навсегда. Она была счастлива. И хотя природа здесь ничем не напоминала ее родные места, Сабрина не только привыкала, но и начинала любить здешние дубы и магнолии. Ее душа обрела покой. Здесь она познала счастье, здесь был ее муж, и их ребенок тоже родится здесь…Она уже твердо знала, что беременна. С огорчением она рассматривала себя в зеркале после того, как вернулась из Сан-Андрэ-шато. Груди не стали больше, талия тоже, живот не округлился. Сабрина хихикнула. Да ведь еще двух месяцев нет, а ей уже не терпится…Бретту она пока ничего не сказала, почему-то робея перед ним. Что он подумает? Будет ли рад? Или недоволен? Безразличен. Сабрина вздохнула. Они женаты уже около двух месяцев, а барьеров, разъединяющих их, было все еще не так уж мало.Многое ей было в нем непонятно. Он был страстным возлюбленным, и хотя у них были разные спальни, не проходило ночи, чтобы он не являлся к ней и не проводил в ее постели хотя бы пару часов. Но днем он исчезал; он присутствовал лишь когда приезжали Хью с Софией и когда они сами отправились в Сан-Андрэ-шато. Он уезжал на рассвете на плантации сахарного тростника и возвращался лишь к ночи. Иногда, правда, случалось, что он не отходил от нее ни на шаг или возил на плантацию, с гордостью демонстрируя плоды своих усилий: мельницу, сады, пристань. Она очень ценила его внимание, но не могла не замечать, что он открывается ей не весь, что какая-то часть его существа остается закрытой для нее. Иногда она ловила на себе его вопрошающий взгляд, как будто он не верил, что это она и есть, что она вся тут и никакой другой Сабрины не существует. Тогда ей хотелось коснуться его руки и спросить: «Что с тобой! Почему ты так смотришь на меня?» Но она боялась. Боялась порвать связывавшую их ниточку.Свои сомнения она тоже не изжила полностью, и хотя старалась их не выказывать, но понимала, что ей вряд ли удается дурачить Бретта. Слишком часто, когда она теряла нить разговора, ей приходилось ловить на себе пристальный взгляд зеленых глаз.Теперь Сабрина была в состоянии взглянуть на прошлое новыми глазами, и она поняла, как легко было Карлосу вести двойную игру. Бретту он говорил одно, ей — другое. Он превращал ее сомнения в уверенность, бессовестно обманывал. Неудивительно, что они тогда расстались. Неужели Карлос выдумал и девушку в Новом Орлеане? Может быть, он имел отношение и к тому, что ей сказала Констанца?..С горечью осознала Сабрина, что ей нужно было поговорить с Бреттом начистоту, дать ему возможность оправдаться, а вместо этого она слепо доверилась Карлосу. У нее все переворачивалось внутри, когда она вспоминала, какой была безрассудной тогда. Но одно дело предполагать, что Карлос все придумал, чтобы разлучить их с Бреттом, а другое — знать это наверняка. Стыд и страх мешали Сабрине открыться мужу. Если он ни в чем не виноват, она не хотела, чтобы он смотрел на нее с упреком за, ее скорый суд, а если виноват — она боялась убедиться в том, что он бросил Констанцу с грудным ребенком.. К тому же, она никак не могла успокоиться из-за того, что он ни разу не сказал ей ни слова о своей любви. Он откровенно говорил ей о своем желании и, хотя в его жестах и поступках многое подтверждало, что он любил ее, он молчал. Неужели только страсть влекла его к ней? Эта мысль была нестерпима Сабрине…Тяжело вздохнув, она отвернулась от зеркала и потянулась за платьем.Даже Бретт заметил, что она вышла к завтраку необычно тихой.— Что-нибудь случилось? — спросил он.Она помедлила, соображая, какой будет его реакция, если она возьмет и выпалит: «Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Констанце. Я хочу знать, любил ли ты ее и правда ли, что ты отказался от своего ребенка?» Но она в который раз промолчала, и, устыдясь собственной трусости, спросила первое, что пришло ей в голову:— Что теперь будет с Ранчо дель Торрез?— А что ты хочешь, чтобы с ним было? — не очень довольно переспросил Бретт. — Лисье Логово не меньше, и дом мы решили перестроить. — Он не сводил с нее глаз. — Ты хочешь, чтобы мы жили на Ранчо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108