И даже до меня долетала злая отчаянная решимость… Стоять насмерть, не допустить! Чужая ненависть сочилась через Врата, сочно чавкая пожираемыми Силами.
Слишком мало энергии!
Нечто безжалостное и опасное довольно дрогнуло от радости. Наконец оно добралось до своей жертвы, столь долго скрывавшейся… И жалкое сопротивление, оказываемое противником, лишь раззадоривало пожирателя.
И ничем, ничем я не могу помочь! Зачем я вообще рванулась за ним? Лучше не знать о гибели мира до самого последнего момента!
Паутинка тонко задребезжала, дрогнув. До меня опять донеслись отголоски злобной радости и холодной бессильной ярости. Невольно шагнув вперед, я подвернула ногу и покатилась вниз вместе с мелкими камнями и мусором. В ноге хрустнуло, холодный камень с размаху припечатался к скуле. Резкая боль в груди. Брызнувшая кровь замарала гранит. Краем глаза я заметила, как мимо меня вниз пронеслось нечто горячее и золотистое. С трудом повернув голову, я посмотрела на Врата. Нежное ласковое золото слилось с туманом, обрисовывая вторую ломаную крылатую фигуру, резко вскидывающую руки. Дребезжание усилилось, а меня окутало осенней свежестью, боль утихала, в глазах все плыло…
Ну почему? Почему, стоит мне понять, что я способна на… что-то полезное, достойное и необходимое… стоит мне самой принять решение, чувствуя небывалую радость и гордость за самое себя, пусть даже это и означает гордыню, как все обрывается? Почему все должно закончиться, так и не начавшись, да еще и так низко и мерзко! Я со стоном поднялась на корточки, затем встала, не обращая внимания на боль. В два бесконечно длинных шага оказалась рядом с Властелинами, чувствуя, как осколки ребер впиваются в легкое. Вцепившись, повисла на их плечах – одно обжигающе ледяное, другое пылающее. Не хочу умирать такой жалкой! Такой ненужной и бесполезной!
Голод за Вратами надавил настойчивее, и хрупкий заслон рухнул, осыпавшись хрустальными осколками. Тьма закружила меня, поглощая, засасывая туда, где нет ничего, одна только смерть и пустота. Я помню еще свой отчаянный рывок вверх, к свету, и полный муки крик:
– Я хочу жить, жить!
Черные столбы покрылись сеткой трещин и осыпались сухой гранитной крошкой, устлав площадь и три обессиленных, опустошенных тела на ней серой пылью.
Медленно рассеивающийся туман прогонял блаженное забытье. Тишина и тьма звучали на два голоса, отдаваясь в уплывающем сознании звоном басовитых струн.
– Разве подобное могло произойти? – Искреннее недоумение в шелесте листвы.
– Чего ты опасаешься? Радуйся, мы получили отсрочку! – Усталые далекие раскаты грозы успокаивают.
– Но цена! – Шелестящий голос наполняет недоверчивая и какая-то робкая радость, смутная надежда.
– Разве она не достойна? Не совершенна?
– Она прекрасна, но так не похожа на…
– Молчи, молчи! Не бойся! Не убивай сомнениями душу.
– Но она всего лишь человек, такая хрупкая игрушка мира… Я опасаюсь… навредить.
– Посмотри внимательнее. Такую – не сломаешь. Ей не нужны ни инициация, ни Хаш-с-Дет… Но беречь и защищать ее тебе никто не запретит. Скорее я первый попрошу.
– Мы… справимся?
– О да, и к тому же покончим с изоляцией.
Сообразив наконец, что голоса звучат прямо в голове, я попыталась открыть глаза. Ох, лучше бы не пробовала. Не чувствуя тела, я плыла в молочно-белом тумане, где не было ни верха, ни низа и не за что зацепиться взглядом. В панике я дернулась несуществующим телом, напрягая горло. Закружилась голова.
Где мое тело? Верните назад! С этой панической мыслью я начала стремительно падать куда-то вниз, вниз; вниз… в закручивающийся крутой спиралью водоворот. Приступ тошноты, подкатывающий к… горлу? И резкий рывок, будто оборвалась нить, что держала марионетку… Мгновение темноты, и вновь нахлынувшие привычные ощущения.
Мягкий рассеянный свет сквозь соломенный полог, жесткий матрас под лопатками. Слабая ноющая боль в боку и ноге, нежный шелк покрывала и чье-то успокаивающее, ласковое и уверенное присутствие. Как хорошо, по-домашнему…
Голоса в сознании затихли, зато донеслись из-за невидимой двери:
– Я всегда считал, что полная изоляция была ошибкой, но мне не хватало голосов в Совете. – Знакомый богато модулированный голос. Ливень. Сознание еще действовало урывками, отлавливая только отдельные фразы.
– Теперь и я готов с тобой согласиться! Подобное чудо, – в незнакомом теноре явственно проступила осторожная нежность, – наверняка преисполнит их благоговением.
– На это не рассчитывай! – насмешливо фыркнул Ливень. – Но не переживай, Лист… Она не пожелает терпеть одиночества.
Глухо звякнув железными кольцами, полог откинулся, и на пороге возник Повелитель эрреани. Небрежно тряхнув головой, спросил:
– Уже очнулась?
Не дожидаясь ответа, он обернулся непривычно ломким движением, призывно взмахнул рукой, и рядом возник еще один Полукровка. Я моргнула. Он сиял, правда! При всем совершенстве черт и фигуры, свойственном телесному облику, в раскосых светлых глазах его мерцала золотистая искра, а волосы, заплетенные в длинную косу, напоминали цветом мед. Не полностью сокрытое отражение Силы, вот как это называется. Искоса приглядевшись, я заметила окружавшую его текучую оранжевую дымку. Он присел на край ложа, взял мою ладонь и принялся выводить на ней узоры. Застенчивое ласковое тепло расползалось по мне, исцеляя последние раны.
– Я – Листопад, – представился Полукровка.
Невольно расплывшись в блаженной улыбке, я пробормотала:
– Догадалась уже… А я – Мелита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17