Накормить всех голодных. Защитить всех
обиженных. Сделать это можете только вы сами. Сами, понимаешь? И
никто другой за вас этого не сделает. Ты думаешь, нам,
разведчикам, легко видеть, что творится на карантинных планетах?
- Ну да, вы, конечно, жалеете нас. Как же. Только жалость ваша -
бесплатная, вот в чем штука. Никого она особенно не греет.
- Арч, обвинять легче всего. Что ты предлагаешь? Пожалуйста,
выкладывай свою программу. Хоть сегодня можешь внести проект в
Галактическую Лигу. Правда, не ты первый будешь и не ты
последний. От горячих голов и прожектов там давно отбою нет. А
мы - Разведка, дружище. Мы работаем, собираем сведения, ищем
пути, чтобы действительно помочь. Рано ли, поздно, мы найдем
корень зла и способ с ним расправиться. Тогда возможно
вмешательство, только тогда и никак не раньше.
Отведя взгляд, Арч пробормотал:
- Лучше замнем для ясности это дело.
- Ты несогласен?
- Я говорю, замнем.
Солнце уже поднялось высоко, и на скамью сползла ажурная тень от
нависающих веток. Арч откинулся на спинку скамьи и, щурясь,
любовался лучами, которые пробивались сквозь листву слепящими
спектральными метелками.
- Мы недавно раздобыли очень интересную видеограмму, - сказал
Гур. - Оказывается, у Попечительского Центра вашей планеты есть
засекреченный архив. Кое-что удалось потихонечку скопировать. Я
думаю, тебе интересно будет посмотреть.
- О чем запись?
- Она сделана четыре тысячи лет назад, на борту ссыльного
звездолета, - Гур подбросил на ладони маленький, с мизинец
величиной, стерженек. - Качество вполне сносное.
Рывком Арч поднялся на ноги.
- Пошли.



6.

Казалось, Гур нарочно испытывал терпение Арча. Войдя в его
жилище, он не торопясь осмотрел и похвалил обстановку, оценил
открывавшийся с балкона вид на далекий, заснеженный горный
хребет. Потом по селектору заказал в номер обед на двоих. Лишь
после этого он проследовал в кабинет, затенил окна, чтобы солнце
не отсвечивало на экране видеографа, и зарядил кристаллозапись в
аппарат.
- Смотри, дружище, - сказал он, усаживаясь в кресло с
дистанционным переключателем в руках. - Сейчас ты увидишь
собственных предков. Случилось это, сам понимаешь, четыре тысячи
лет назад, считая по вашему календарю.
Сначала на экране возникли титры. "Совершенно секретно.
Перезапись, вынос из хранилища, показ посторонним данного
видеоматериала караются смертью."
- Неплохо для начала, - заметил Арч. - Интригует.
- Стандартная архивная заставка, - откликнулся Гур.
"Непосвященный!" - гласил следующий титр. - "Случайно или
преднамеренно увидев эту запись, ты подлежишь смертной казни.
Пока не поздно, остановись."
Невольно Арч присвистнул.
- Хотел бы я видеть чудака, который и впрямь остановился бы.
Мелькнула эмблема - очертания континента, вписанные в круг, и
вычурные буквы надписи:"Специальный архивный фонд
Попечительского Центра". Затем на экране возник грузный мужчина
в клетчатой робе, стоявший на фоне дюралевой корабельной
переборки. Его серые, навыкате глаза смотрели пристально и
тяжело. Из-за обширных залысин выпуклый лоб казался
непропорционально большим. Мясистые румяные щеки утопали в
курчавой бороде.
- Это Хольвик, - сообщил Гур, утопив клавишу стоп-кадра. - Лидер
так называемых Провозвестников Свободы. Организовал несколько
крупных террористических акций. Имперский Особый Трибунал
приговорил его к бессрочной каторге, которая заменена ссылкой в
звездолете.
Застывшее изображение ожило. Хольвик приветственно простер
ладони.
- Далекий мой потомок, мы обращаемся к тебе, - произнес он
сочным ораторским баритоном. - Нет сомнения, что о нас и о нашем
полете в грядущем сложат легенды. Значит, есть риск, что зыбкие
покровы мифов облекут нас в ангельские или же сатанинские
одеянья. Нам одинаково претит и то, и другое. Половинчатая,
хромая истина хуже наглой лжи, ведь первую труднее распознать,
чем вторую. Нет ничего целительней памяти, ибо язвы прошлого
должны врачевать будущее. Ныне корабельные часы уже отсчитали
сотые сутки полета в неизвестность, а впереди простирается
бездна, протяженностью в десятки, если не сотни лет. Нравы
обитателей нашего космического каземата далеки от совершенства.
Из-за корысти, похоти, властолюбия постоянно вспыхивают кровавые
стычки. Однако вчера лучшие из нас объединились и положили конец
полнейшему беззаконию и разгулу грубой силы. Отныне у нас есть
суд и есть закон, то единственное, что способно уберечь
население корабля от одичания. Потомок, мы хотим, чтобы ты
своими глазами увидел, как это произошло.
Добро пожаловать на законодательное собрание. Оно состоялось
через сто шесть суток после старта, задолго до того, как на
свете появился ты.
Хольвик исчез и снова возник, сидящий во главе длинного стола
кают-компании. Сборище насчитывало не меньше сорока человек, все
как один в клетчатых робах каторжников. Многим не хватило
кресел, и они стояли, прислонившись к необлицованным дюралевым
переборкам. Короткофокусный объектив почти целиком вбирал
кают-компанию в кадр, однако искажал перспективу, делая стены
вогнутыми; могло показаться, что присутствующие находятся в
громадном металлическом пузыре. Звучно хлопнув ладонями, Хольвик
пресек приглушенный гомон и встал, набычившись, упираясь руками
в стол. Наступила тишина, и все взгляды обратились к оратору.
- Начнем, пожалуй, - сказал он. - Ни для кого не секрет, что на
корабле царят разброд и дикость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60