Они тебе помогут освоиться в нашем
мире.
Арч пристально посмотрел Гуру в глаза.
- Скажи, я никак не могу вернуться назад?
- Нет. Это абсолютно исключено. Хотя со временем мы, возможно,
решимся на контакт, но это будет еще ой как не скоро. Лишь одно
я тебе гарантирую: ты никогда не пожалеешь, что попал к нам.
- А сколько вам разрешается жить?
Гур ответил не сразу. Он встал, прошелся по каюте, хотел было
взять очередной стакан алого питья, но передумал и захлопнул
дверцу шкафа.
- Видишь ли, Арч, мой ответ покажется тебе диким и несусветным.
Так что приготовься...
- Сколько?
- Сколько угодно, дружище. Мы не укорачиваем друг другу жизнь.
Более того, наша медицина способна значительно продлевать ее.
Некоторое время Арч переваривал услышанное. Потом спросил:
- Ну, а куда вы деваете стариков? Тех, которым сама жизнь в
тягость?
- У нас она не бывает в тягость.
- Ни за что не поверю. Я как-то видел одного попечителя,
которому перевалило за семьдесят. Дряхлая, жирная развалина. Он
еле-еле ноги волочил.
Вернувшись к столику, Гур уселся, сцепил руки, посмотрел
исподлобья на Арча.
- Как по-твоему, сколько мне лет?
Чувствуя подвох, тот ответил не сразу.
- Наверно, тридцать пять...
- Больше, гораздо больше.
- Сорок?
- Я сказал, гораздо больше.
- Неужто сто? - нарочито хохотнув, предположил Арч.
- Не угадал. В пересчете на ваши годы мне около пятисот. Илой
старше, ему перевалило за тысячу. Но и это далеко не предел.
Сказанное Гуром было нереально, чудовищно, не умещалось в
сознании. Арчу показалось, что сейчас его мозг захлестнет
полнейшее безумие.
- Да ты врешь, - только и вымолвил он.
- Нет.
Арч встал, неверными шагами добрался до лежака и повалился на
него ничком.
- Врешь! - повторил он. - Врешь...



5.

Над туманной кромкой залива восходило розовое солнце. Бриз
вкрадчиво перебирал тяжелую листву, с нее то и дело срывались
крупные, кристально прозрачные росинки. В какой-то миг падения
они вдруг вспыхивали, словно бы на полпути к земле простреленные
пологим утренним лучом. Наливная, отборная роса покрывала и
траву, и ноздреватые валуны, меж которых петляла тропинка, и
скамью на вершине холма. Арч, предусмотрительно захвативший с
собой стопку информационных распечаток, подстлал их на сиденье и
спинке.
Каждое утро после завтрака он приходил сюда, садился на скамью,
осененную разлатыми перистыми ветвями, смотрел, как над заливом
поднимается розовое светило. Затем спускался в седловину и долго
бродил по лесным тропам. Еще на звездолете, по пути с
орбитальной базы в Адапторий, Арчу стало казаться, что мир
небесников навсегда излечил его от способности к удивлению.
Однако, едва ступив на грунт Самарна, он испытал чувство,
граничившее с шоком. Чудо из чудес, потрясшее Арча до глубины
души, называлось "деревья". До сих пор созерцание рощи, мерно
колышащейся под ветерком, отзывалось в его груди восторженным
трепетом.
Чуть выше солнечного диска возникла темная точка. Она
стремительно приближалась, росла, и вскоре Арч распознал в ней
пассажирский бот, идущий на посадку. Его блестящее брюхо с
выпущенными тонюсенькими шасси пронеслось высоко над холмом, и
воздушная волна всколыхнула чуткие верхушки деревьев. Арч
обернулся и увидел, как серебристый диск опустился за высокими
куполами Адаптория, которые мягко розовели в утренних лучах.
Еще одного бедолагу привезли с другого края Галактики,
подумалось ему. Ничего, обвыкнет. Все ошалевают поначалу, потом
входят во вкус. К хорошему привыкают быстро.
Сбоку, за кустами, послышался топот бегущих ног и сиплое, с
присвистом, дыхание. Меж ветвей замелькала плешивая голова,
увенчанная зубчатым золотым обручем. Потом бегун показался на
повороте дорожки во весь рост. Его обнаженный дряблый торс
лоснился от пота, края набедренной повязки влажно потемнели.
Секундомер на шнурке прыгал, бился о грудь, обильно поросшую
седыми слипшимися кудряшками. Поравнявшись со скамейкой,
старичок нажал кнопку секундомера и перешел на шаг. Шумно
отдуваясь, он стал расхаживать туда-сюда, искоса вопросительно
поглядывая на Арча. Наконец тот сжалился и произнес:
- Привет.
- О боги мои, наконец-то! - затараторил старичок. - Ну неужели
так трудно поздороваться сразу? Вы же прекрасно знаете, что я
здороваюсь первым только с богами...
- Прошу ваше высшее величество меня извинить.
- Высочайшее величество, - уточнил венценосец. - Вы-со-чайшее!
Почему вы всегда коверкаете мой титул? У вас память слабая? Или
так принято шутить на вашей планете? - Старичок стал делать
приседания, старательно дыша через нос.
- Так я жду ответа на мой вопрос, заявил он, окончив упражнение.
- Или это забывчивость, или неуместная насмешка. Что же?
- Боюсь, и то, и другое, приятель.
Возмущенно фыркая, высочайшее величество смахнуло росу с краешка
скамейки, уселось.
- Дерзость... - донеслось приглушенное бормотание. - Одна лишь
дерзость и попрание наисвященного сана. Токмо усекновением
дерзковыйных глав спасаемы престолодержавцы...
- Да будет вам, - примирительно бросил Арч. - Каждое утро одно и
то же. Не надоело?
Молча старичок поерзал на скамейке. В роще раздалась заливистая
трель, и сразу ей вторила другая. Пели крошечные радужники, в
изобилии населявшие окрестности Адаптория.
- Как ваша сегодняшняя пробежка? - полюбопытствовал Арч и, не
дождавшись ответа, повторил на другой лад. - Каково пробежалось
ваше высочайшее величество?
- Превосходно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60