Обходчик поравнялся с ним, и
Арч выскочил из-за контейнеров с пневмачом наперевес.
- Стоять! - гаркнул он.
Парень остановился, глядя на обмотанный ветошью ствол с
удивлением, но без испуга.
- Ну-ка, сюда, - кивком Арч указал ему на тупик. - Шевелись,
живо.
Обходчик пожал плечами и подчинился. Контейнеры скрыли их от
глаз случайных прохожих.
- Если не будешь дурить, останешься цел, - посулил Арч. -
Предъявляйся, быстро. Имя, год, адрес. Жизняк сюда.
Увидев, что его приказание не спешат выполнять, он слегка
повысил голос.
- Ты что, оглох?
Невозмутимый обходчик окинул Арча взглядом с головы до пят.
- А ты кто таков? - судя по всему, парень был отнюдь не робкого
десятка.
- Объясняю. Ты отдашь мне жизняк, я тебя свяжу и уйду. К обеду
вернусь, отдам жизняк, и катись на все четыре стороны.
- А сколько мне за это намотают? - полюбопытствовал тот.
- Нисколько. Все будет шито-крыто. Давай жизняк по-хорошему.
Пристрелю. Ну?
Обходчик запустил руку в карман, и вдруг, пригнувшись,
молниеносно рванулся вперед. Арч не успел даже понять, что
происходит. Разделявшее их расстояние, шага в четыре, парень
преодолел прежде, чем палец успел утопить гашетку. Он прыгнул
наискось, уходя от выстрела, приземлился на руки и в немыслимом
кульбите хлестко ударил ногой по стволу пневмача. Пуля грохнула
в стенку пакгауза, высоко, под самой кровлей. А мгновение спустя
раздался глухой хлопок, и Арч ощутил укол в бедро. Ноги
подкосились, он привалился к стене и сполз по ней наземь.
Напоследок успел заметить в руке обходчика маленький блестящий
предмет, оканчивавшийся тонким дулом. Надвинулась тьма.


4.

Когда сознание вернулось, Арч открыл глаза и увидел ровную
сияющую голубизну. Казалось, над ним простирается безоблачное
небо в ранний утренний час. Собственного тела он не чувствовал,
им владело ощущение блаженной невесомости, свободного парения
расставшейся с бренной оболочкой души. Мелькнула мысль, что это
предсмертный бред, последние секунды агонии, прощальный подарок
ускользающей жизни... Однако время текло, и ничто не менялось.
Тогда, попробовав шевельнуться, Арч обнаружил, что лежит в
густой вязкой жидкости, покрывавшей его целиком, за исключением
лица. Голова, запястья и щиколотки покоились в мягких, плотно
прилегающих зажимах. Попытка высвободиться из них ни к чему не
привела. С пересохших губ сорвалось ругательство, но своего
голоса он сквозь жидкость не расслышал, только приглушенный
отзвук дошел по черепным костям до слуха. Скашивая глаза, он
кое-как осмотрелся. Его жидкое ложе стояло в центре овального
помещения со светящимся голубым потолком.
Внезапно затычка в его левом ухе ожила, и послышался негромкий
размеренный голос.
- Успокойтесь. Вы в безопасности. Вы в полной безопасности. В
знак того, что вы слышите и понимаете меня, дважды закройте и
откройте глаза.
- Что со мной? - с трудом произнес Арч.
- Вам нельзя двигаться, разговаривать, напрягать мышцы, -
последовал ответ. - Необходим полный покой, тогда болезнь
окончательно отступит. Если ощущаете боль или неудобство,
закройте и откройте глаза трижды. Если все в порядке, дважды.
Прошу вас.
Арч послушно сморгнул два раза.
- Очень хорошо, - продолжил голос. - Вы сейчас получите инъекцию
и уснете. Будем надеяться, что проснетесь абсолютно здоровым.
В левом запястье, под браслетом, возникло слабое подобие
щекотки.
- Спите, - прошелестело в ухе. - Спите спокойно. Спите.
Голубой потолок расплылся, помутнел. Веки опустились сами собой.
Забытье полностью спутало какие бы то ни было представления о
времени. На сей раз оно перемежалось вспышками сновидений,
которые больше походили на связные, отчетливые, необыкновенно
подробные воспоминания. Начались они с происшедшего той ночью,
когда стражи пришли за отцом. Мать заметила, как Арч метнулся в
кухню, и сразу поняла, зачем. Она побежала следом и схватилась
за лезвие. Арчу пришлось выпустить рукоять, иначе мать разрезала
бы ладонь до кости. Потом, безо всякого перехода, возникла Ама,
их последнее объятие, разговор, прощание, уличная драка. Он
снова, с поразительной яркостью, пережил события последней ночи
- жвальня, Юхр, стражи, Тил, обходчик... Иные эпизоды обрывались
и прокручивались заново, словно некий режиссер в его мозгу
тщательно изучал отснятый материал перед тем, как приступить к
монтажу. Если между схваткой с обходчиком и первым пробуждением,
казалось, прошел единый миг, сплошной и черный, то теперь Арч
как будто прожил вечность, полную неотвязно возвращающихся
воспоминаний.
Окончательное пробуждение застало его лежащим в кресле с пологой
спинкой. Ложе, наполненное жидкостью, исчезло. Остались мягкие
браслеты на руках и обруч, плотно охватывавший голову. Арч
лежал, укрытый до подбородка, словно одеялом, тонкой серебристой
тканью, от которой исходило ровное тепло. С голубого потолка в
пустую овальную комнату струился свет. Кресло пришло в движение,
оно плавно развернулось, и одновременно спинка поднялась почти
вертикально. Арч оказался лицом к лицу с человеком, сидевшим за
подковообразным пультом. Судя по внешности, ему не исполнилось и
сорока лет. Ровный золотистый загар оттеняли коротко
подстриженные белокурые волосы и бородка. Темная квадратная
пряжка на плече скрепляла просторное одеяние из серебристого
полотна.
Человек улыбнулся.
- С добрым утром, - сказал он. - Как ваше самочувствие?
- Нормально.
- Меня зовут Илой. А вас?
- Арч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60