VadikV


110
Игорь Губерман: «Гарики
на каждый день»



Игорь Губерман
Гарики на каждый день





«Гарики на каждый день»: МП «ЭМИА»; Москва; 1992

Аннотация

Как многие талантливые художн
ики, выехавшие на Запад в период так называемого застоя, железной рукой у
душавшего все ростки свободной мысли, он покинул СССР, чтобы иметь возмо
жность свободно заниматься своим творчеством. Ироничные на первый взгл
яд строчки его стихов проникнуты поистине сыновней болью за свою унижен
ную Родину Ц за Россию, за ее терпеливый страдающий народ, обреченный во
т уже 70 лет нести тяжкий крест искупления за грехи своих предков.

Игорь ГУБЕРМАН
ГАРИКИ НА КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Том I

Посвящается Юлию Китаевичу
Ц любимому другу, автору многих моих стихов.

Эту книгу не следует читать
подряд и много, лучше по чуть-чуть из разных глав Ц по настроению.
Эту книгу не следует читать как источник непререкаемой истины, ибо
таковой в природе нет.
Эту книгу не следует читать, ища житейской мудрости, ибо автор сам п
о ней тоскует.
Эту книгу не следует читать ради полезных мыслей, ибо они всегда пр
отиворечат друг другу.
Эту книгу не следует читать в надежде на советы и рецепты, ибо умном
у они не нужны, а дураку не помогут.
Может быть, эту книгу вообще не следует читать.
Но иметь ее дома под рукой Ц необходимо.


УТУЧНЯЕТСЯ ПЛОТЬ
ИСПАРЯЕТСЯ ПЫЛ.
ГОДЫ ВЫШЛИ НА МЕДЛЕННЫЙ УЖИН.
И ПРИЯТНО ПОДУМАТЬ,
ЧТО ВСЕ-ТАКИ БЫЛ
И КОМУ-ТО БЫВАЛ ДАЖЕ НУЖЕН.


I. Как просто отнять у народа
свободу: ее надо просто доверить народу


Мне Маркса жаль: его наследс
тво
свалилось в русскую купель;
здесь цель оправдывала средство
и средства обосрали цель.

Во благо классу-гегемону,
чтоб неослабно правил он,
во всякий миг доступен шмону
отдельно взятый гегемон.

Слой человека в нас чуть-чут
ь
наслоен зыбко и тревожно;
легко в скотину нас вернуть,
поднять обратно очень сложно.

Навеки мы воздвигли монумен
т
безумия, крушений и утрат,
поставив на крови эксперимент,
принесший негативный результат.

Я молодых, в остатках сопель,

боюсь, трясущих жизнь, как грушу:
в душе темно у них, как в жопе,
а в жопе Ц зуд потешить душу.

Чтоб сохранить себя в природ
е,
давя, сминая и дробя,
страх сам себя воспроизводит,
растит и кормит сам себя.

Когда истории сквозняк
свистит по душам и державам,
один Ц ползет в нору слизняк,
другой Ц вздувается удавом.

Добро, не отвергая средства
зла,
по ним и пожинает результаты;
в раю, где применяется смола,
архангелы копытны и рогаты.

Когда клубится страх кромеш
ный
И тьму пронзает лай погонь
благословен любой, посмевший
не задувать в себе огонь.

Расхожей фразой обеспечась,

враждебна жизни и природе,
при несвободе мразь и нечисть
свободней в пастыри выходит.

Свобода, глядя беспристраст
но,
тогда лишь делается нужной,
когда внутри меня пространство
обширней камеры наружной.

По крови проникая до корней,

пронизывая воздух небосвода,
неволя растлевает нас сильней,
чем самая беспутная свобода.

Нам от дедов сегодня достала
сь
равнодушная тень утомления Ц
историческая усталость
бесноватого поколения.

Дух времени хотя и воинствен
ен,
поЦ прежнему кровав его прибой;
кончая свою жизнь самоубийством,
утопии нас тянут за собой.

Перо и глаз держа в союзе,
я не напрасно хлеб свой ем:
Россия Ц гордиев санузел
острейших нынешних проблем.

Боюсь я любых завываний труб
ы,
взирая привычно и трезво:
добро, стервенея в азарте борьбы,
озляется круто и резво.

Мне повезло: я знал страну,
однуЦ единственную в мире,
в своем же собственном плену
в своей живущая квартире.

Где лгут и себе и друг другу,

и память не служит уму,
история ходит по кругу
из крови Ц по грязи Ц во тьму.

Цветут махрово и упрямо
плодов прогресса семена:
снобизм плебея, чванство хама,
высокомерие гавна.

В года растленья, лжи и страх
а
узка дозволенная сфера:
запретны шутки ниже паха
и размышленья выше хера.

С историей не близко, но знак
ом,
я славу нашу вижу очень ясно:
мы стали негасимым маяком,
сияющем по курсу, где опасно.

Возглавляя партии и классы,

лидеры вовек не брали в толк,
что идея, брошенная в массы Ц
это девка, брошенная в полк.

Привычные безмолвствуют на
роды,
беззвучные горланят петухи;
мы созданы для счастья и свободы,
как рыба Ц для полета и ухи.

Привычные безмолвствуют на
роды,
беззвучные горланят петухи;
мы созданы для счастья и свободы,
как рыба Ц для полета и ухи.

Назначенную чашу в срок испи
ть,
Россия Ц всем в урок и беспокойство Ц
распята, как Христос, чтоб искупить
всеобщий смертный грех переустройства.

В кромешных ситуациях любых,

запутанных, тревожных и горячих,
спокойная уверенность слепых
кошмарнее растерянности зрячих.

Что ни век, нам ясней и слышне
й
сквозь надрыв либерального воя:
нет опасней и нету вредней,
чем свобода совсем без конвоя.

Нас книга жизни тьмой раздор
ов
разъединяет в каждой строчке,
а те, кто знать не знает споров, Ц
те нас ебут поодиночке.

В нас пульсом бьется у виска

душевной смуты злая крутость;
1 2 3 4 5