ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Живу под дубом. От твоего топота у меня штукатурка с потолка сыпется.
Верная своему решению не идти на конфликты с местным населением, Иванушка всесторонне обдумала ситуацию и решила действовать с заведёнными здесь традициями.
– Иванушка, – произнесла она, пожимая протянутую ей конечность. – Хожу вокруг дуба. От моего топота у тебя штукатурка с потолка сыпется.
Леший, видимо, поражённый Иванушкиной мудростью, опомнился не сразу. Он, скривившись, уставился на Иванушку, которая, воспользовавшись наступившей тишиной, размышляла, зачем кому-то может понадобиться увешивать потолок штука-турками, и сколько человеко-часов в штука-турке.
Время шло, а леший всё молчал, не выпуская Иванушкиной руки. Только сейчас Иванушка заметила, что они вместе сжимают странный предмет, захваченный ею ещё, видимо, в логове Змея Горыныча.
Наконец, Леший снова воспользовался своим речевым аппаратом, и, указывая глядельным в сторону хватательного, спросил:
– Это что ещё за штука?
– Не знаю, – честно призналась Иванушка.
– Где взяла? – Леший сторого нахмурил брови.
– В логове Горыныча, кажется, – Иванушка потупила взгляд, зная, что нехорошо брать чужие вещи без спросу и потом сознаваться в этом.
Леший кивнул головой, давая понять, что так он и думал.
– Хорошо, – произнёс он. – Я скажу тебе, что это такое. Только ты никому не говори, а не то – козлёночком станешь! Понятно?
– Понятно, – согласилась Иванушка, не понимая, однако, почему сам Леший не страшится этой участи.
– Ну так слушай: эта штука… – леший выдержал паузу, – есть ни что иное… – леший выдержал ещё одну паузу, – как… шапка-невредимка. Стоит тебе одеть её на голову и сказать волшебные слова, и тебе ничто не сможет повредить. Это как мотоциклетный шлем, только лучше, – заключил он. – Потому что на меху, – и Леший ласково погладил шапку.
У Иванушки округлились глаза и другие части тела.
– Ты что это, мне не веришь? – обиделся Леший.
– Да нет, это я, кажется, в тыкву превращаюсь, – ответила Иванушка, смущённо покрываясь оранжевыми пятнами.
– А зачем? – поинтересовался Леший.
– Так получилось… Наколдовали тут некоторые… – у Иванушки не было времени пускаться в подробные объяснения. – Лучше помоги мне! Я не хочу быть тыквой! Я вообще овощи не люблю!
– Тогда быстрее одевай шапку-невредимку! Она превратит тебя обратно!
– Но я же не знаю волшебных слов!
– Да это всё сказки – насчёт волшебных слов! На самом деле, она – глухая! Говори что угодно! Иванушка стремительно накинула на стремительно увеличивающуюся голову более чем стремительно укорачивающимися конечностями шапку и произнесла первые попавшиеся ей на ум слова:
– ….
– Кривою крашенной киркою кирял клокочущий кардон, к реке коварной ковыляя, кроша вокруг кирпич в картон.
Леший, замерев, смотрел на Иванушку. Заклинание, казалось, не только не помогло, но и ускорило процесс тыквоморфозы. Иванушка росла на глазах, и занималась этим до тех пор, пока не выросла до «тянешь-потянешь-вытянуть-не-можешь» размеров. Выростя, Иванушка грустно вздохнула и осела на землю.
– Голова кругом пошла, – пожаловалась она.
– Сам вижу, – отозвался Леший, критически осматривая Иванушку.
– Ну и почему же твоя шапка-невредимка не помогла, а? – язвительно спросила Иванушка, обмахнув свою припухшую голову большим лопухатым листом, который когда-то служил ей правой рукой.
– А я почём знаю, – пробурчал Леший. – Может, у неё срок хранения кончился. А может, её при температуре выше 30 градусов стирать нельзя, а этот Змей Горыныч наверняка её жевать пробовал… А ещё, небось, её хранить надо было в тёмном и прохладном месте, а не таскать с собой пол-сказки! Поди теперь, разберись…
Леший озадаченно обошёл вокруг Иванушки. На это у него ушло всего каких-то минут пять, но Иванушке это показалось целой вечностью, ну или, по краней мере, половиной её. У Иванушки уже появились бутоны, и пролетающие мимо пчёлы подозрительно-настораживающе подмигивали ей, хитро улыбаясь. Одной пчеле, особо нахальной наружности, Иванушка даже покрутила палцем у виска, что далось ей отнюдь не легко, так как и при человеческой-то жизни для многих оставалось загадкой исходное местолопушение Иванушкиных рук, а при теперешнем состоянии, и не любой спрут мог бы на него соориентироваться.
Плюс ко всему, пальцы у пчёлки оказались маленькими, а до виска и вовсе не доставали. Но Иванушка с завидным упорством преодолела все вышеуказанные трудности, отчего с неё даже слетела шапка-невредимка и упала прямо перед носом Лешего.
– Ба! – вдруг вскричал он. – Да ты ж её наизнанку одела!!!
– По крайней мере, мог бы и не напоминать мне об этом, – обиженно произнесла Иванушка, отбиваясь от пчелы. – Раньше это была моя голова.
– Да нет, ты не поняла! Ты её наоборот надела! Сейчас всё будет в полном ажуре!
– Только полного ажура мне и не хватало, – еле слышно прошептала Иванушка, но Леший ловко вывернул невредимку и, размахнувшись, закинул её на Иванушку. Тут же раздался громкий хлопок и повалил густой дым. Лешего откинуло к дубу, отчего дуб даже покачнулся и престарелой русалке, сидевшей на его кроне, померещилось приближение шторма. Решив уйти на глубоководье, она поползла вниз по стволу. Когда дым рассеялся, вместо тыквы глазам Лешего предстала взлахмоченная, немного обгорелая, но прежняя Иванушка в слегка шоковом пост-пожарном состоянии. На голове у неё тлела шапка-невредимка.
– На воре и шапка горит, – разумно заключил Леший, и Иванушка уже было принялась обдумывать его слова, как в это время между ними свалилась сорвавшаяся с непривычки и с дерева русалка.
1 2 3 4 5 6 7
Верная своему решению не идти на конфликты с местным населением, Иванушка всесторонне обдумала ситуацию и решила действовать с заведёнными здесь традициями.
– Иванушка, – произнесла она, пожимая протянутую ей конечность. – Хожу вокруг дуба. От моего топота у тебя штукатурка с потолка сыпется.
Леший, видимо, поражённый Иванушкиной мудростью, опомнился не сразу. Он, скривившись, уставился на Иванушку, которая, воспользовавшись наступившей тишиной, размышляла, зачем кому-то может понадобиться увешивать потолок штука-турками, и сколько человеко-часов в штука-турке.
Время шло, а леший всё молчал, не выпуская Иванушкиной руки. Только сейчас Иванушка заметила, что они вместе сжимают странный предмет, захваченный ею ещё, видимо, в логове Змея Горыныча.
Наконец, Леший снова воспользовался своим речевым аппаратом, и, указывая глядельным в сторону хватательного, спросил:
– Это что ещё за штука?
– Не знаю, – честно призналась Иванушка.
– Где взяла? – Леший сторого нахмурил брови.
– В логове Горыныча, кажется, – Иванушка потупила взгляд, зная, что нехорошо брать чужие вещи без спросу и потом сознаваться в этом.
Леший кивнул головой, давая понять, что так он и думал.
– Хорошо, – произнёс он. – Я скажу тебе, что это такое. Только ты никому не говори, а не то – козлёночком станешь! Понятно?
– Понятно, – согласилась Иванушка, не понимая, однако, почему сам Леший не страшится этой участи.
– Ну так слушай: эта штука… – леший выдержал паузу, – есть ни что иное… – леший выдержал ещё одну паузу, – как… шапка-невредимка. Стоит тебе одеть её на голову и сказать волшебные слова, и тебе ничто не сможет повредить. Это как мотоциклетный шлем, только лучше, – заключил он. – Потому что на меху, – и Леший ласково погладил шапку.
У Иванушки округлились глаза и другие части тела.
– Ты что это, мне не веришь? – обиделся Леший.
– Да нет, это я, кажется, в тыкву превращаюсь, – ответила Иванушка, смущённо покрываясь оранжевыми пятнами.
– А зачем? – поинтересовался Леший.
– Так получилось… Наколдовали тут некоторые… – у Иванушки не было времени пускаться в подробные объяснения. – Лучше помоги мне! Я не хочу быть тыквой! Я вообще овощи не люблю!
– Тогда быстрее одевай шапку-невредимку! Она превратит тебя обратно!
– Но я же не знаю волшебных слов!
– Да это всё сказки – насчёт волшебных слов! На самом деле, она – глухая! Говори что угодно! Иванушка стремительно накинула на стремительно увеличивающуюся голову более чем стремительно укорачивающимися конечностями шапку и произнесла первые попавшиеся ей на ум слова:
– ….
– Кривою крашенной киркою кирял клокочущий кардон, к реке коварной ковыляя, кроша вокруг кирпич в картон.
Леший, замерев, смотрел на Иванушку. Заклинание, казалось, не только не помогло, но и ускорило процесс тыквоморфозы. Иванушка росла на глазах, и занималась этим до тех пор, пока не выросла до «тянешь-потянешь-вытянуть-не-можешь» размеров. Выростя, Иванушка грустно вздохнула и осела на землю.
– Голова кругом пошла, – пожаловалась она.
– Сам вижу, – отозвался Леший, критически осматривая Иванушку.
– Ну и почему же твоя шапка-невредимка не помогла, а? – язвительно спросила Иванушка, обмахнув свою припухшую голову большим лопухатым листом, который когда-то служил ей правой рукой.
– А я почём знаю, – пробурчал Леший. – Может, у неё срок хранения кончился. А может, её при температуре выше 30 градусов стирать нельзя, а этот Змей Горыныч наверняка её жевать пробовал… А ещё, небось, её хранить надо было в тёмном и прохладном месте, а не таскать с собой пол-сказки! Поди теперь, разберись…
Леший озадаченно обошёл вокруг Иванушки. На это у него ушло всего каких-то минут пять, но Иванушке это показалось целой вечностью, ну или, по краней мере, половиной её. У Иванушки уже появились бутоны, и пролетающие мимо пчёлы подозрительно-настораживающе подмигивали ей, хитро улыбаясь. Одной пчеле, особо нахальной наружности, Иванушка даже покрутила палцем у виска, что далось ей отнюдь не легко, так как и при человеческой-то жизни для многих оставалось загадкой исходное местолопушение Иванушкиных рук, а при теперешнем состоянии, и не любой спрут мог бы на него соориентироваться.
Плюс ко всему, пальцы у пчёлки оказались маленькими, а до виска и вовсе не доставали. Но Иванушка с завидным упорством преодолела все вышеуказанные трудности, отчего с неё даже слетела шапка-невредимка и упала прямо перед носом Лешего.
– Ба! – вдруг вскричал он. – Да ты ж её наизнанку одела!!!
– По крайней мере, мог бы и не напоминать мне об этом, – обиженно произнесла Иванушка, отбиваясь от пчелы. – Раньше это была моя голова.
– Да нет, ты не поняла! Ты её наоборот надела! Сейчас всё будет в полном ажуре!
– Только полного ажура мне и не хватало, – еле слышно прошептала Иванушка, но Леший ловко вывернул невредимку и, размахнувшись, закинул её на Иванушку. Тут же раздался громкий хлопок и повалил густой дым. Лешего откинуло к дубу, отчего дуб даже покачнулся и престарелой русалке, сидевшей на его кроне, померещилось приближение шторма. Решив уйти на глубоководье, она поползла вниз по стволу. Когда дым рассеялся, вместо тыквы глазам Лешего предстала взлахмоченная, немного обгорелая, но прежняя Иванушка в слегка шоковом пост-пожарном состоянии. На голове у неё тлела шапка-невредимка.
– На воре и шапка горит, – разумно заключил Леший, и Иванушка уже было принялась обдумывать его слова, как в это время между ними свалилась сорвавшаяся с непривычки и с дерева русалка.
1 2 3 4 5 6 7