«Дорогой мой брат Кашир, победа, которую ты одержал, – великая победа. Услуга, оказанная тобою родине, не забудется никогда. Целую тебя в глаза».
Затем он толкнул нас к одному из стендов:
– Вот видите этот пистолет… Его я отобрал у вражеского генерала… Я взял с собой четырех молодцов-солдат и совершил вбчью налет на противника…
На многих фотографиях он был снят с самыми знаменитыми людьми нашей новой истории. И перед каждым снимком он останавливался и рассказывал подробно, как все было. Его рассказы волновали… Я взглянул на бухгалтера, глаза его были полны слез…
– Вот так-то, ребята… Вы в те времена еще и на свет не появились. Мы постарались, чтобы у вас была свободная, независимая родина…
Он вдруг замолчал, а затем спросил:
– Может быть, я утомил вас?
– Что вы, помилуйте, сударь… Нам очень полезно…
– Теперь такие, как я, живут воспоминаниями… Что поделаешь! То, что я рассказываю, кажется вам сказкой? Ну, хватит, теперь приступим к делам сегодняшним…
– Пожалуйста, просим вас, эфенди, продолжайте, – заговорил бухгалтер.
Кашир-бей рассказал нам о каждой вещи, о каждой фотографии в комнате.
– Обо всем не расскажешь, – наконец проговорил он, – пойдемте передохнем немного у меня в кабинете.
Мы перешли в кабинет Кашир-бея. Здесь было еще богаче, чем в зале, из которого мы пришли, кресла более удобные. Мы сели. Он продолжал рассказывать про те волнующие дни.
– Нас было всего-навсего четыреста пехотинцев, пятьдесят всадников и взвод пулеметчиков… У противника – дивизия в полном составе… Как только наши львы перешли в штыковую атаку… Я был впереди… Никогда не забуду, Февзи мне в тот день сказал…
– Какой Февзи, бей-эфенди? – спросил я.
Он снова взял меня за подбородок и спросил:
– Сколько тебе лет?
– Двадцать восемь, бей-эфенди, – ответил я.
– Тебя тогда еще и в помине не было…
Он говорил о выдающихся подвигах своего товарища взволнованно и возбужденно. А когда начал рассказ о героической гибели мужественного друга, у него, этого бывалого, огромного мужчины, катились из глаз слезы и из груди вырывались стоны, будто он снова перенесся в те дни. Да и я сам, чтобы не заплакать, сильно закусил язык. Я взглянул на бухгалтера, он плакал, не стыдясь слез. Оба экономиста тоже вытирали платком глаза.
– Простите, – сказал он, – я очень разволновался… Я не должен был вам рассказывать об этом…
– Просим, продолжайте, бей-эфенди…
Вытерев влажные глаза, он взглянул на часы и сказал:
– О-о-о, уже время обедать, я отвлек вас, ребята, от ваших дел.
Он развел руками:
– Но давайте сначала подкрепимся, а потом примемся за работу…
Когда он встал, мы тоже невольно поднялись и пошли за ним.
Подали его личный автомобиль.
– Где будем обедать, друзья?
– Если вы разрешите, мы отдельно…
– Что это значит? – перебил он меня. – Послушайте, раз в сто лет могу я… Я гожусь вам в отцы…
Он назвал шоферу ресторан. Два часа длился обед, который прошел очень весело. Он рассказывал нам забавные приключения из своей богатой событиями жизни.
В разгар обеда бухгалтер шепнул мне на ухо:
– Послушайте, каким надо быть подлецом, чтобы писать доносы на такого человека…
– Неблагодарность, – только и смог я выдавить из себя. Мы вернулись на завод.
– Сейчас по чашечке кофе, а затем живо за дела, – сказал Кашир-бей.
На этот раз он пригласил нас в другую комнату. Там тоже было что-то вроде музея. Исторические фотографии, письма, документы… Он снова рассказывал. То и дело вставлял:
– Да-а-а, вот так, ребята… Вот так мы освобождали родину. Что бы мы ни делали, все это для вас, для молодежи… После войны нужно было восстанавливать страну. А как? Нужно было строить, создавать индустрию… Он вызвал меня. Я отправился во дворец. Потом сидели за столом, заставленным яствами и напитками… Он обнял меня, поцеловал и говорит: «Дорогой мой брат Кашир, ты и такие, как ты, должны снова взяться за мирные дела. Вы будете строить фабрики и заводы». «Помилуйте, как это возможно? У нас есть кровь, которую мы готовы пролить за родину, есть жизни, которые мы можем отдать, но где взять деньги, чтобы строить фабрики?» – спросил я. «Деньги найти нелегко», – сказал он.
Кашир-бей рассказывал, с какими трудностями, выполняя задание родины, он построил этот завод.
– Поверите ли, ребята, борьба с оружием в руках была значительно легче… Мы по нескольку лет бились в горах, истребляя противника… Но что мы понимали в промышленности, что мы понимали в торговле?.. Однако раз это – задание родины, то вот… И построили… Около тысячи бедняков нашли на заводе работу и хлеб… Давайте я сейчас покажу вам завод.
Он повел нас в помещение на нижнем этаже, оно походило на галерею. На стенах фотографии в рамках, обвитых черными лентами.
– Это жертвы, – сказал он, – жертвы, которые пали в битве за национальную промышленность…
Глаза его налились слезами, он продолжал:
– Это мои рабочие, погибшие на заводе в авариях, при несчастных случаях… Всем им я устроил пышные похороны. Были прочитаны молитвы за упокой их душ. Я поставил им прекрасные надгробия. Чтобы их близкие не остались голодными, не влачили жалкого, нищенского существования, я брал их под свое покровительство, всем дал работу на заводе…
– Они погибли при несчастных случаях, во время работы, бей-эфенди?..
– Да… Пусть процветает родина… – сказал он.
Он вытер носовым платком глаза. Позвал управляющего.
– Все это принадлежит не мне, а этим молодым людям, – сказал он. – Покажите им все, что они захотят, пусть смотрят, изучают.
Он повернулся к нам и сказал:
– Когда закончите свою работу, заходите ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86