Муж мой прекрасный человек, он меня очень любит. Я поняла, что без него не могу жить.
Деньги еще у меня есть. Ты знаешь, как я экономна. Мы с мужем работаем, живем счастливо.
Желаю успехов, целую тебя в глаза.
Твоя Надиде X.
Стамбул, 11 декабря 19… г.
Дорогая Вера!
Утром получила твое письмо. Большое спасибо. Ты спрашиваешь, почему я не взяла к себе маму. Знаешь ли, все изменилось. Я не смогла обставить наш дом, как хотела. Живем мы очень скромно. Не хочу, чтобы мама видела все это. Я ей писала, что мы всем обеспечены. К тому же она обижена на меня, что я перешла в мусульманство. Если она приедет и увидит, как все получилось, она расстроится. Но через некоторое время Музаффера повысят в должности, у нас будет на двести лир больше. Тогда я приглашу маму.
Мы с мужем и нашими друзьями готовимся к встрече Нового года. С радостью ждем ребенка. Не помню, писала ли я тебе, что собираюсь стать матерью.
Вера, не забывай меня, я не могу без твоих писем.
С грустью… Твоя Надиде X.
Стамбул, 23 июня 19… г.
Моя Верочка!
Большое тебе спасибо за поздравительную телеграмму по случаю рождения моего Ахмеда. Мы назвали нашего ребенка в честь отца Музаффера. Он очень похож на своего отца, такой же черноглазый… Ахмед принес нам счастье, Музаффер получил повышение, теперь он получает тысячу четыреста лир плюс десять лир на ребенка. Но мне, наверное, придется оставить работу. Нянчиться с Ахмедом некому. Мы не можем взять в помощь мне женщину. Это дорого, да я никому и не доверю моего сыночка… Придется уйти с работы. Кроме того, моя свекровь говорит, что женщина, имеющая ребенка, не может служить. По-моему, она права… Нас стало трое, расходы увеличились, а доходы уменьшились…
От всей души желаю тебе большого счастья.
Твоя Надиде X.
Стамбул, 4 сентября 19… г.
Дорогая Вера!
Я очень опечалена. Мне так нужен близкий человек, сердечный друг. Я чувствую себя очень одинокой… Муж мой уходит в армию… На мою голову свалились новые несчастья. Я ничего не могу понять. Мне, оказывается, необходимо развестись с мужем. С ума можно сойти. По их закону, мужчина, женатый на иностранке, не может стать офицером. Знаешь, дорогая, чтобы Музаффер смог стать офицером, ему необходимо со мной развестись.
Когда мне об этом Музаффер сказал, я всю ночь проплакала… «Но мы любим друг друга, у нас есть ребенок, почему мы должны разводиться?» – взбунтовалась я. «Да и в конце концов, – сказала я, – я стала турчанкой, мусульманкой. Какая же я иностранка? Но мои возражения, слезы, мольбы – бесполезны… Все это так, но для военного чинопроизводства я, оказывается, не считаюсь турчанкой.
Музаффер тоже очень расстроен… «Какое значение имеет для нас формальная сторона дела, разведемся по решению суда, но будем жить вместе, как и прежде. Когда я отслужу, мы снова поженимся», – сказал он. Ведь, действительно, он прав… Для людей, которые любят друг друга, регистрация брака не имеет никакого значения, их нельзя разлучить. Но я все же чувствую себя обманутой. Я очень несчастна. Вчера Музаффер подал в суд на развод. Он скажет, что мы не можем ужиться. Мы нашли двух свидетелей, это наши друзья. Со свидетелями договорились, они скажут, что у меня тяжелый характер. После развода Музаффер сможет поступить в офицерскую школу. Обнимаю, целую, Вера. Не оставляй меня, я так несчастна.
Твоя Надиде X.
Анкара, 2 апреля 19… г.
Дорогая Вера!
Пишу тебе из Анкары. Музаффер поступил в военное училище. Я переехала сюда, чтобы не оставлять его одного. Сняла маленькую комнатку. Конечно, на переезд ушло много денег – продала некоторые свои вещи. Музафферу жалованья не платят, и денег он дать нам не может. А я не могу работать – не с кем оставить ребенка. У меня остались еще небольшие сбережения в банке – попробую на них прожить.
Ахмед начал говорить, у меня прекрасный сынишка…
Как разведенная жена, я больше не ношу фамилию своего мужа. Имя мое все то же – Надиде, но фамилия девичья…
С пожеланием счастья.
Надиде С.
Анкара, 6 мая 19… г.
Верочка моя!
Несчастья преследуют меня. Оказывается, без регистрации нам нельзя жить вместе. Музафферу грозит это увольнением из училища. Таков закон. Но ведь это нелепость. Я сказала ему: «Наверное, я надоела тебе, и ты все это придумал, чтобы отделаться от меня!» Но Музаффер принес и показал мне закон. По этому закону, принятому в 1927 году, мужчина, женатый на иностранке или живущий с женщиной без регистрации брака, не может стать офицером. Меня больше всего гнетет то, что меня называют иностранкой. «Какой мы наносим вред?» – спросила я. Оказывается, если Музаффер будет жить со мной, то может появиться возможность для шпионажа. Когда я об этом узнала, несколько дней плакала. Каким шпионажем могу я заниматься? У нас есть знакомый майор, он родился и вырос в другой стране, до двадцати лет состоял в ее подданстве, затем переехал в Турцию и стал военным. Я сказала, что раньше он тоже был подданным другой страны. «Он по крови турок», – ответили мне. «Ну, и что из этого, разве турок не может быть завербованным?» – спросила я. У Музаффера есть приятель, армянин – офицер медицинской службы. Есть у нас еще один знакомый, депутат Национального собрания, хотя он грек…
Я совсем ничего не понимаю. Музаффер уже и домой не приходит. Я осталась одна со своим сынишкой. Музаффер мне сказал, чтобы я возвращалась в Стамбул.
Твои письма для меня единственное утешение, не оставляй меня.
Надиде С.
Стамбул, 3 июня 19… г.
Дорогая Вера!
Я продала все свои вещи и вернулась в Стамбул. Пошла к свекрови. Меня и внука она встретила очень холодно. Однажды она даже сказала мне прямо в лицо, что я, выйдя замуж за ее сына, поставила ее в тяжелое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86