— Спасибо, Исаак! Во всяком случае, я не могу пожаловаться на однообразие. Программы хватило до утра. Жена уснула только час назад.
Исаак не мог допустить, чтобы человек, столь недолго наслаждавшийся супружеским счастьем, уже стал циником. Он наивно полагал, что бледность его коллеги — живое свидетельство изнурительного счастья.
— Возможно, ты совершил как раз правильный выбор… — продолжал Исаак.
— Я ведь не знаком с твоей женой. Слышал только, что говорят о ней… Разные слухи…
— Что о ней говорят? — насторожился Джерри.
— Да ничего… Не стоит обращать внимания.
— Пожалуйста, расскажи. Не беспокойся за меня.
Исаак сделал вид, будто старается что-то вспомнить, и затем медленно проговорил:
— Твоя жена — опытная женщина. Она умеет обращаться с мужчинами…
— Что о ней говорят? — закричал Джерри.
— Да ну, ничего особенного. Я не хочу мешаться в ваши дела.
— Исаак! Раз уж ты начал — говори до конца. Это нисколько не помешает моему счастью.
— Я знаю. Каждый влюбленный слеп. Бессердечная женщина делает добросердечного человека безголовым.
Джерри вышел из терпения.
— Почему ты крутишь вокруг да около? Я еще раз спрашиваю: что о ней говорят?
Исаак посмотрел на него отеческим взглядом и сказал серьезно:
— Рассказывают, что прежние мужья твоей жены умерли при несколько странных обстоятельствах и что они незадолго до своей кончины успевали солидно застраховать свою жизнь. Впрочем, все это, конечно, скверные сплетни и праздные домыслы, которым не следует придавать никакого значения. Я, во всяком случае, рад, что вы подошли друг другу и что вы счастливы — это, между прочим, большая редкость в наше время. Ну, Джерри! Что с тобой? Эй! Ты что, не слышишь меня?
Джерри точно окаменел. Он молча устремил взгляд прямо перед собой. Затем — словно ноги у него подкосились — опустился в кресло, тяжело вздохнул:
— Спасибо, Исаак… Ты оказал мне большую услугу, рассказав это…
Будучи прирожденным оптимистом, Исаак имел обыкновение утверждать, что черное — это белое. Но сейчас он видел действительно белым только лицо Джерри. Он встревожился.
— Да ты не принимай этого так близко к сердцу. Ты ведь, кажется, уже должен знать, что сплетни — это словно мелкие шпионы, которых хоть и боятся, но презирают. Сначала один сообщит другому какой-нибудь вздор по секрету, этот другой передаст третьему, и пойдут рассказывать, точно большую новость.
— Это была действительно славная новость, — промолвил Джерри мрачно. — А теперь я, со своей стороны, могу рассказать и продолжение этой истории. Исаак, я вчера вечером застраховал свою жизнь.
— Отлично! Так должен делать каждый.
— На большую сумму…
— Ты поступил разумно. Я тоже застраховался на три тысячи.
— Я — больше. Много больше.
— На сколько?
— На сто тысяч долларов.
Теперь наступила очередь Исаака побледнеть. Сначала он перекрестился, потом выругался и наконец спросил:
— Ты был трезв?
— Да.
— Невозможно. Если ты не пил, то не иначе, как жена выпила весь твой ум. Сто тысяч долларов! Ты знаешь, сколько это?
— Конечно. Это большая сумма. Двадцать три миллиона финских марок, если считать по официальному курсу.
— Больше, больше! Черт возьми, гораздо больше! Только миллионеры могут платить за такую страховку! Джерри, ты глуп, или просто сумасшедший. Твоего годового заработка не хватит на страховые взносы!
— Я знаю.
— Знаешь! Так что же ты тогда думаешь делать?
— Занимать деньги и жить в кредит. Каждый человек может быть богатым, если только вообразит себя таким и станет жить в долг.
Исаак, казалось, был уже на грани отчаяния.
— Джерри, не будь сейчас время начинать прием, я бы пошел вместе с тобой и напился. Вином можно залить все, кроме правды, — а теперь я хочу знать, где же правда?
— Этот самый вопрос давным-давно задавал еще мистер Пилат.
— Но тогда еще не было долларов.
— Однако гангстеры были. Исаак, если со мною случится что-нибудь неожиданное, прикажи мое тело сжечь и перешли пепел в Финляндию…
Исаак попробовал было все свести к грубой шутке:
— Зачем пепел посылать в Финляндию? Они же там не разберутся и примут его за лекарство от рака…
Беседа на этом оборвалась, так как пришли на прием первые больные и хиропрактики снова открыли свой позвоночный театр. Джерри для начала досталась мисс Рэчел Симпсон, которая в течение одиннадцати лет была постоянной пациенткой мистера Риверса и которую Исаак называл «заждавшейся девицей», поскольку она уже была ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти. Мисс Симпсон беспредельно любила птиц. Она всюду носила с собой клетку, в которой находились ее маленькие любимцы — Джек и Муриель.
— Я не могла бы и минуты прожить без канареек, — сказала мисс Симпсон, укладываясь на столе хиропрактика обнаженной спиною кверху.
— Птицы очень милы, — согласился Джерри, устанавливая электромассажер на пояснице мисс. — Так не беспокоит?
— Нет, ничего. Они больше чем милы. Это маленькие ангелы. Я слышала, что вы, доктор, женились?
— Да, на днях. Так не беспокоит?
— Я только сегодня узнала об этом. Не беспокоит, хотя здесь немножко беспокоит…
— А здесь?
— И здесь тоже. Вы впервые женитесь?
— Впервые.
— Ну, тогда в этом есть хоть какая-то новизна… И я было собиралась однажды выйти замуж. Но выяснилось, что жених мой не любит канареек, — и мы вовремя расстались. Всегда лучше разойтись до венчания. А в настоящее время мне мужчины не очень-то и нужны. Если бы вы знали, доктор, как мило бывает проснуться ранним утром от щебетания Джека и Муриеля! Совсем другое слышу я за стеной, у соседей. Каждое утро там раздается грубый мужской голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97