ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Отмечены факты отравления лошадиной падалью. Теряем бойцов. Комиссар дивизии потребовал провести разъяснительную работу в войсках. Надо обойти позиции, посмотреть, где и что варят красноармейцы, рассказать им, какая участь их ждет… Всякую гадость немедленно уничтожить!
— Не так-то это просто, — проговорила Смолина.
— На войне простых дел не бывает, Тамара Николаевна, — стараясь смягчить тон, сказал командир медсанбата. — Возьмите с собой старшину Караваеву. Она девушка боевая, да и веселее вдвоем.
Собрала Смолина выздоравливающих бойцов, стала рассказывать им, что можно, а что нельзя употреблять в пищу. Вид у несчастных был хуже некуда. Всматривалась доктор в их глаза, видела, как равнодушно глядят на нее, слова не доходят до сознания, вязнут, будто в болоте. А лица? Одни отечные, кожа натянута, блестит, кажется, вот-вот лопнет… А другие, наоборот, худы как кащеи, скулы заострились, провалились щеки. И лихорадочный блеск в глазах. Заметила Смолина, как боец, до того будто внимательно смотревший на нее, вдруг склонил голову, уснул.
Военврач подошла к нему, тронула за плечо:
— Не положено спать на лекции, гвардеец, — шутливо проговорила она, пытаясь разрядить гнетущую обстановку.
— Загнулся гвардеец, доктор, — просипели из угла. — Померши он…
Смолина двумя пальцами приподняла веко у бойца. Умер, бедолага, не успев узнать, что можно ему потреблять в пищу, а что медицина не рекомендует.
Разыскала Марьяну Караваеву, рассказала о задании комбата. Собрались женщины в обход боевых позиций. Километра полтора отошли от медсанбата, наткнулись на красноармейцев, сидевших вокруг костра. Сразу в двух котелках варили падаль.
— Где взяли мясо? — спросила Смолина у сержанта, понуро сидевшего на сваленном дереве. Сержант и головы не поднял, а один из бойцов неопределенно махнул рукой в сторону.
— Надо немедленно все уничтожить! — сказала Марьяна. — Никто даже не шелохнулся.
— Берите, старшина, котелки и выливайте, — командирским голосом приказала Тамара Николаевна сестре милосердия. Марьяна взялась за котелок, Смолина помогла ей снять второй. Вылили под кочку, старательно затоптали ногами.
— Товарищи красноармейцы! — говорила военврач. — То, что было у вас в котелках, хуже немецкой пули…
Слушали молча, вопросов не задавали.
Когда пошли дальше, Марьяна спросила:
— Думаете, убедили?
— Хочу надеяться, — ответила Смолина. — А что делать?
Вскоре наткнулись на пятерых бойцов, которые, мешая друг другу, снимали уздечку с головы лошади. Лошади уже не было, только голова с уздечкой. Трофей этот медики отобрали, после недолгих объяснений заставили закопать поглубже. И снова отправились в нелегкий путь…
В березовом лесу насобирали с десяток листовок на русском языке. Гитлеровцы сообщали, что готовы принять голодных русских солдат. Пусть берут котелки и отправляются на пункты питания. Сегодня в меню борщ украинский с салом, тушеное мясо с картошкой, компот из сухофруктов. Смолина помогала Марьяне рвать фашистское меню в клочья и шепотом, чтоб не слыхала медсестра, ругала Гитлера и всю его немецкую родню до седьмого колена.
Едва вернулись в медсанбат, к Марьяне кинулась начальник аптеки военфельдшер Попова, сердечная скромная женщина.
— Ох, Марьянушка, тебя тут командир дожидается!
— Так он же сам нас послал с заданием, — недоуменно произнесла Караваева, думая, что аптекарша про Ососкова говорит.
— Да чужой командир! Молодой такой и симпатичный…
Из-за палатки вышел улыбающийся Олег Кружилин.
У Марьяны ноги подкосились. Вот его-то она никак не ждала! В последние дни лишь изредка вспоминала о встречах с ним, как о чем-то далеком и нереальном.
— Ты ли это? — растерянно спросила Марьяна.
— Как будто бы я. И по делу, перевязку вот сменили, и просто так. Тебя навестить… Дали сутки на поправку здоровья, как легкораненому.
43
Направляясь в Ставку, генерал армии Мерецков находился в подавленном состоянии. То, что произошло накануне, не поддавалось разумному толкованию. Кирилл Афанасьевич полагал, что за десять месяцев войны, два из которых он провел в тюрьме, можно привыкнуть к непредсказуемости сталинских поступков. Он считал более логичным смещение его с поста командующего фронтом, поскольку задача прорваться к Ленинграду волховчанами не выполнена. Другое дело, что у них не хватило сил. Но если бы его, Мерецкова, сделали за этот просчет в оценке боеспособности 18-й армии вермахта козлом отпущения, он понял бы этот обычный сталинский маневр и принял его как нечто несправедливое, но должное по нынешним временам.
Но то, что произошло 23 апреля 1942 года, было за пределами здравого смысла.
За неделю до этого Кирилл Афанасьевич отправил Клыкова в госпиталь, внимательно выслушав его и заверив, что сделает все от него зависящее для облегчения судьбы армии, хотя Мерецков считал сложившийся в ней командный состав удачным. Армию принял опытный генерал. Вкупе с таким комиссаром, как Зуев, дело Власов поправит. Конечно, без новых резервов, с измученными голодом и болотным бытом людьми многого не добьешься. Но поправить положение можно.
И вот для захвата Любани, а этот вопрос с повестки дня не снимался, Мерецков принялся формировать на базе выведенной в резерв фронта гвардейской дивизии 6-й стрелковый корпус. Все, что поступало в эти дни по скупым разнарядкам Ставки, собственные заначки, людей и боеприпасы Мерецков отдавал корпусу, полагая, что свежие войска, переданные Власову, помогут захватить Любань.
Но планам этим сбыться не было суждено.
«Что же происходит, — горестно думал Мерецков, сидя в „дугласе“, который утром 24 апреля поднялся с маловишерского аэродрома и взял курс на Москву, — почему судьба мне ставит подножку в решающий момент?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286
— Не так-то это просто, — проговорила Смолина.
— На войне простых дел не бывает, Тамара Николаевна, — стараясь смягчить тон, сказал командир медсанбата. — Возьмите с собой старшину Караваеву. Она девушка боевая, да и веселее вдвоем.
Собрала Смолина выздоравливающих бойцов, стала рассказывать им, что можно, а что нельзя употреблять в пищу. Вид у несчастных был хуже некуда. Всматривалась доктор в их глаза, видела, как равнодушно глядят на нее, слова не доходят до сознания, вязнут, будто в болоте. А лица? Одни отечные, кожа натянута, блестит, кажется, вот-вот лопнет… А другие, наоборот, худы как кащеи, скулы заострились, провалились щеки. И лихорадочный блеск в глазах. Заметила Смолина, как боец, до того будто внимательно смотревший на нее, вдруг склонил голову, уснул.
Военврач подошла к нему, тронула за плечо:
— Не положено спать на лекции, гвардеец, — шутливо проговорила она, пытаясь разрядить гнетущую обстановку.
— Загнулся гвардеец, доктор, — просипели из угла. — Померши он…
Смолина двумя пальцами приподняла веко у бойца. Умер, бедолага, не успев узнать, что можно ему потреблять в пищу, а что медицина не рекомендует.
Разыскала Марьяну Караваеву, рассказала о задании комбата. Собрались женщины в обход боевых позиций. Километра полтора отошли от медсанбата, наткнулись на красноармейцев, сидевших вокруг костра. Сразу в двух котелках варили падаль.
— Где взяли мясо? — спросила Смолина у сержанта, понуро сидевшего на сваленном дереве. Сержант и головы не поднял, а один из бойцов неопределенно махнул рукой в сторону.
— Надо немедленно все уничтожить! — сказала Марьяна. — Никто даже не шелохнулся.
— Берите, старшина, котелки и выливайте, — командирским голосом приказала Тамара Николаевна сестре милосердия. Марьяна взялась за котелок, Смолина помогла ей снять второй. Вылили под кочку, старательно затоптали ногами.
— Товарищи красноармейцы! — говорила военврач. — То, что было у вас в котелках, хуже немецкой пули…
Слушали молча, вопросов не задавали.
Когда пошли дальше, Марьяна спросила:
— Думаете, убедили?
— Хочу надеяться, — ответила Смолина. — А что делать?
Вскоре наткнулись на пятерых бойцов, которые, мешая друг другу, снимали уздечку с головы лошади. Лошади уже не было, только голова с уздечкой. Трофей этот медики отобрали, после недолгих объяснений заставили закопать поглубже. И снова отправились в нелегкий путь…
В березовом лесу насобирали с десяток листовок на русском языке. Гитлеровцы сообщали, что готовы принять голодных русских солдат. Пусть берут котелки и отправляются на пункты питания. Сегодня в меню борщ украинский с салом, тушеное мясо с картошкой, компот из сухофруктов. Смолина помогала Марьяне рвать фашистское меню в клочья и шепотом, чтоб не слыхала медсестра, ругала Гитлера и всю его немецкую родню до седьмого колена.
Едва вернулись в медсанбат, к Марьяне кинулась начальник аптеки военфельдшер Попова, сердечная скромная женщина.
— Ох, Марьянушка, тебя тут командир дожидается!
— Так он же сам нас послал с заданием, — недоуменно произнесла Караваева, думая, что аптекарша про Ососкова говорит.
— Да чужой командир! Молодой такой и симпатичный…
Из-за палатки вышел улыбающийся Олег Кружилин.
У Марьяны ноги подкосились. Вот его-то она никак не ждала! В последние дни лишь изредка вспоминала о встречах с ним, как о чем-то далеком и нереальном.
— Ты ли это? — растерянно спросила Марьяна.
— Как будто бы я. И по делу, перевязку вот сменили, и просто так. Тебя навестить… Дали сутки на поправку здоровья, как легкораненому.
43
Направляясь в Ставку, генерал армии Мерецков находился в подавленном состоянии. То, что произошло накануне, не поддавалось разумному толкованию. Кирилл Афанасьевич полагал, что за десять месяцев войны, два из которых он провел в тюрьме, можно привыкнуть к непредсказуемости сталинских поступков. Он считал более логичным смещение его с поста командующего фронтом, поскольку задача прорваться к Ленинграду волховчанами не выполнена. Другое дело, что у них не хватило сил. Но если бы его, Мерецкова, сделали за этот просчет в оценке боеспособности 18-й армии вермахта козлом отпущения, он понял бы этот обычный сталинский маневр и принял его как нечто несправедливое, но должное по нынешним временам.
Но то, что произошло 23 апреля 1942 года, было за пределами здравого смысла.
За неделю до этого Кирилл Афанасьевич отправил Клыкова в госпиталь, внимательно выслушав его и заверив, что сделает все от него зависящее для облегчения судьбы армии, хотя Мерецков считал сложившийся в ней командный состав удачным. Армию принял опытный генерал. Вкупе с таким комиссаром, как Зуев, дело Власов поправит. Конечно, без новых резервов, с измученными голодом и болотным бытом людьми многого не добьешься. Но поправить положение можно.
И вот для захвата Любани, а этот вопрос с повестки дня не снимался, Мерецков принялся формировать на базе выведенной в резерв фронта гвардейской дивизии 6-й стрелковый корпус. Все, что поступало в эти дни по скупым разнарядкам Ставки, собственные заначки, людей и боеприпасы Мерецков отдавал корпусу, полагая, что свежие войска, переданные Власову, помогут захватить Любань.
Но планам этим сбыться не было суждено.
«Что же происходит, — горестно думал Мерецков, сидя в „дугласе“, который утром 24 апреля поднялся с маловишерского аэродрома и взял курс на Москву, — почему судьба мне ставит подножку в решающий момент?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286