Я все еще бродил по камере, передвигаясь в основном почти на ощупь. На ногах как-то выходило веселее. Наверное, надо было делать что-то, искать какие-то пути к спасению.
Но какие? Камера – глухой каменный мешок с железной дверью и малюсенькой отдушиной в потолке. Кинуться на них, когда придут? Ага! Один-то – на троих! Мертвым притвориться? Как граф Монте-Кристо. Еще того лучше.
Но что тогда? Что?! Объяснить им все? Пробовал уже! Не слушают! Очки для них – колдовской, видите ли, инструмент. А я, следовательно, колдун! Птица важная. И уж они постараются, чтобы я выложил все, что знаю.
А что я знаю?! У меня же никакого абсолютно представления нет о том, что 'здесь творится! Я даже соврать-то им толком не могу!..
Соврать? Я остановился. В этом был какой-то смысл. Только вот какой? Объявить себя действительно колдуном, наплести с три короба и запугать их всех? Так опять же – не знаю, что плести.
Не янки, чай, при дворе короля Артура. Тогда что же? Что? Обещать им золотые горы? Но опять же чем таким я могу их заинтересовать, если ничего про здешнюю жизнь не знаю?
Проклятие! Проклятие и проклятие! Ну что тут можно придумать?! Опять повторяется все как в нашем мире! Только теперь гораздо хуже. Оказывается, без бетонных городов, дорог и электричества недостает еще и безопасности!
Не слишком ли большая плата за первозданные тишину и покой?.. Стоп! Я вдруг понял, что у меня есть что предложить этим средневековым троглодитам! Чем их заинтересовать! Да ведь я же для них должен быть самым настоящим кладом!
Ведь худо-бедно, а я как-никак в двадцатом веке родился и в школу ходил! Кое-чего знаю! А здесь глубоко допромышленная эпоха! Технологии самые примитивные!
Огнестрельного оружия у них нет, это совершенно точно. И если я пообещаю им сделать порох!.. А я его сделаю!.. То тогда… тогда… Ну быть того не может, чтобы это их не заинтересовало!
Придется, правда, потерпеть немного сначала, когда эти идиоты явятся. Но ничего! Потерплю! Сдамся на милость. Покаюсь. Умолять буду, если потребуется, кричать, начальство требовать.
Служить поклянусь верой и правдой! Объясню, что вчера еще не понимал ничего – да так ведь оно и было! – а теперь подумал и сообразил! В конце концов, выяснить, что я не имею никакого отношения к замку, проще простого!
Меня же видела вся деревня – как я из леса выходил! Как я раньше-то не сообразил! Ну теперь уже легче… Теперь эти недоумки должны будут поверить – не все же там такая мразь, как Рыбец и Котубар!
Этот ихний колдун, да и этот – как его? Потур? – должны же иметь головы на плечах?
Я приободрился и принялся вновь расхаживать по своему узилищу. Эйфория малость поулеглась. Произошло это не без помощи моих собственных рук: только онемение начало проходить, словно миллионы иголок вдруг впились в меня разом, я начал, охая, массировать непослушные мышцы, а вместе с болью вернулась и память о вчерашнем дне. И снова заныли отбитые места, и я со страхом подумал о встрече с Рыбцом и Котубаром.
Да еще с колдуном, который умеет «спрашивать»… Попробуй убеди их в чем-нибудь! Точнее – разубеди. Они же втемяшили себе в башку, что я колдун. Холод подвальных камней снова добрался до моей спины.
До сих пор ни одного человека здесь не удалось заставить выслушать меня. Поверят ли теперь? Ох не знаю! А не поверят… Я только поежился. Спокойно, спокойно.
Что уж теперь-то? Сейчас я по крайней мере знаю, что делать собрался, – иду поступать к ним на службу. Прошедшей ночью куда хуже было! Так что жди и терпи – а там посмотрим!
Глаза мои постепенно приспособились к темноте, и я смог получше разглядеть свою конуру. Она оказалась квадратная и довольно большая. В стенах торчали грубые металлические кольца с ржавыми цепями.
У стены, под отдушиной, размещалось что-то вроде широкой каменной лежанки, жидко присыпанной истлевшей соломой. Впечатление было такое, что помещением лет сто не пользовались.
А может, и действительно не пользовались. Камера располагалась в самом низу замкового подвала, и Котубар наверняка посадил меня сюда специально. Ему же велено было запереть меня понадежней! Ублюдок…
Разглядывая мерзкую даже на вид лежанку, на которую и лечь-то представлялось сомнительным, я заметил в перепревшем ворохе что-то белое. Череп, не иначе. Не без дрожи разворошил труху…
И не поверил своим глазам.
Передо мной оказался толстый пакет размером с книгу примерно. Но самое невероятное заключалось в том, что пакет этот был из газетной бумаги! Из газеты!! Я схватил его и моментально разорвал.
Внутри лежал еще один пакет, из непромокаемой пропарафиненной бумаги. Остро резанул ноздри неестественный, такой инородный здесь запах смазки. Уже догадываясь, что там может быть, я с бьющимся сердцем развернул и его.
В руках у меня оказался, непроницаемо чернея воронением, стандартный армейский «Макаров» и три запасных обоймы к нему.

Время шло. Слабый свет из отдушины не нарушал тишины. Я, наверное, минут пять стоял совершенно столбом, полностью забыв, кто я, что, где и почему. И тупо рассматривал пистолет.
Потом вспомнил тушенку первой ночью. Фляжку с бренди, другие консервы, которые потом появлялись еще несколько раз. Вспомнил и понял, что ничего не понимаю. Как есть ничего.
Как совершенно не мог понять, почему однажды в лесу вместо консервов объявился мятный вафельный торт, который я терпеть не могу. Правда, тогда я умял его за милую душу. Сигареты опять же, спички… А один раз какая-то пижонская зажигалка в виде перстня появилась!
Э! Вспомнив про сигареты со спичками, я тут же припомнил, что и то и другое при мне. Меня ведь не обыскивали – забрали только очки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32