– Анестезия.
Снова это непонятное слово. Ну ладно – в конце концов, это во благо.
Прямо около кровати под ногой предательски скрипнула половица, Дик открыл глаза и резко сел. Я врезала ему по голове сковородкой, послышался гулкий звук, и Дик рухнул обратно.
– Молодец, – вякнул впечатленный мыш, сидя на моем плече. – Именно так это и надо было сделать: сильно и безжалостно.
Мне хотелось удавиться, но Оська уже принялся командовать, не давая мне толком погрузиться в пучину отчаяния.
– Так, теперь ляг рядом с ним и прижмись лбом к его груди.
– А это прилично? – засмущалась я, разглядывая его сильную грудь, выглядывающую из-за распахнутого ворота рубашки.
– Нет, но не более чем бить его сковородкой по голове.
Я кивнула и нырнула в постель, опуская свою голову с ярко пылающими щеками ему на грудь. Ощущение было довольно странное, я и не знала, что даже простое прикосновение будет так болезненно и в то же время так приятно. Блин, да что же со мной происходит? Поскорей бы это все закончилось.
– Ирлин! – заорал Оська.
– Чего? – мурлыкнула я, вдыхая запах его тела. Пахло морем и немного вином. Приятно.
– Хватит шарить руками по его груди, сосредоточься!
Я аж подскочила, с ужасом осознавая, что творю.
– Ось, я не могу!
– Без паники, я тут.
– Нет, ты не понимаешь, я не хочу к нему прикасаться.
– Почему? – Оська перелетел к нему на грудь и внимательно ее осмотрел. – Вроде ничего страшного нет, да и пахнет приятно.
Мои уши сейчас сгорят.
– Вот именно поэтому…
– Так. Кончай дурью маяться и срочно ложись на него!
– Ося!!!
– Он щас очнется! Ты хочешь объединить сознания или нет?
Под грозным взглядом Оськи я снова легла на грудь Дика, старательно не думая ни о чем, что могло бы меня смутить.
– Молодец, теперь замри, я буду колдовать, а ты попытайся уснуть.
Ага, щас. Прямо захраплю, и немедленно!
Дик внезапно пошевелился и резко притянул меня к себе, прижав за талию к груди так сильно, что я даже вздохнуть не могла.
– Ось, – прохрипела я, понимая, что ситуация обостряется.
– Щас, держи! – Мне под нос сунули ручку от сковородки.
Дика мне стало просто жалко.
– Давай!
И я дала. Сковородка с силой рухнула на многострадальный лоб, послышался еще более сильный гул. Я замерла, стараясь не шевелиться.
– Он жив? – тихо спросил Оська, сидя рядом с его головой на подушке.
– Не знаю.
– Так проверь!
– Как?
– Послушай, бьется ли сердце.
Я обругала себя за бестолковость и приложила ухо к груди. Сердце билось, и на душе сразу стало значительно легче. Только вот руки Дика продолжали крепко прижимать меня к нему. Я дернулась, попытавшись освободиться, но ничего не получилось.
– Ну как? Труп?
– Нет, – зашипела я, пытаясь разогнуть хотя бы одну из его рук. Результат – нулевой.
– Да брось ты это, лучше давай продолжим.
Я вздохнула и кивнула.
– Ложись.
– Легла.
– Так, а теперь расслабься. Я начинаю колдовать.
Сколько пафоса. Гм, ладно, надо попытаться расслабиться, расслабиться… но все, что я чувствовала, – это жар его тела, силу сжимающих меня рук и теплое дыхание на макушке. Сердце в груди грохотало так, что я испугалась за свою жизнь.
– Расслабилась? Ты уже должна была заснуть! – пробился ко мне голос Оськи.
– Не могу я расслабиться, не получается!
Оська замер, задумчиво на меня поглядев. Я страдала молча, чувствуя, что еще чуть-чуть – и просто сойду с ума.
– Ладно, погоди, я тебе помогу.
– Заклинание? – обрадовалась я.
– Анестезия!
А в следующую секунду по голове мне грохнули чем-то тяжелым, послышался тихий, уже знакомый гул, и я погрузилась в темноту.

Лица, звуки, тени и краски… они окружают меня, захватывают, кружат и мелькают перед глазами, не давая сосредоточиться. Я пытаюсь понять, разобраться в хаосе мельтешения, но у меня ничего не получается, и все это затягивает все глубже и глубже, стирая собственные мысли и воспоминания. Но…
– Держись, я тут.
Золотая фигурка мухи зависает передо мной и настойчиво пытается обратить на себя внимание. Ее жужжание раздражает, и я отмахиваюсь рукой. Так, подождите, рукой? У меня есть руки? Внимательно их рассматриваю, а недовольная и немного помятая муха возвращается.
– Вот уж спасибо, чуть не убила! Ты чего дерешься?
– Ося?
– Нет, Петр Первый, собственной персоной! – истерикует муха, глядя на меня разноцветными фасеточными глазами. И тут выпендрился.
– Где я?
– В голове у Дика.
– А почему все мелькает?
– А ты задай вопрос, на который хочешь получить ответ, вот мелькание и прекратится.
– Уверен?
– Ирлин! – одергивает муха и садится золотистой брошкой мне на платье.
Так, ладно, у меня и вправду очень мало времени, еще неизвестно, кто первый из нас очнется. Вопрос, надо задать вопрос. А, вот! Я как будто вспомнила что-то. И тут же передо мной развернулась немного блеклая картина. Я прозрачным привидением застываю в ее центре, удивленно оглядываясь по сторонам.
Ночь, призрак луны выглядывает из-за облаков, старый город нависает громадами домов над случайными путниками. Узкие улочки заполнены трупами и острым запахом гниения, окна выбиты и теперь таращатся своими черными провалами, а невдалеке под еле-еле горящим фонарем застыла одинокая фигура, склонившаяся над кем-то.
– Мне кажется, нам туда, – тихо вжикнула муха.
Я послушно пошла вперед и вскоре узнала в фигуре… лорда?
А у его ног лежал так похожий на него человек, что, если бы не цвет волос – серые, будто припорошенные пылью, – могло показаться, что это его отражение.
– Зачем ты это сделал? – Голос Дика глух, он стоит на коленях перед окровавленной фигурой с в полуразорванной рубашке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88