Когда их накрыли, был еще какой-то шанс выпутаться, но из-за жадности братья расплатились во второй раз: сумма потребованной с них взятки показалась баснословной. Разозлившийся Зепп расколотил бутылку о голову мытаря, спалил заклинанием шарабан Доходного двора, испугав запряженную лошадь до такой степени, что она, якобы, до сих пор ржет заикаясь. Зеппа успели скрутить, но Анно смог уйти. Его тут же объявили в розыск, но то ли братец хорошо прятался, то ли искали его плохо, но свою сладкую свободу он сохранил. Отлупленного мытаря, сожженный шарабан и заикающуюся лошадь тут же вписали в заведенное на братьев дело. Попахивало это сопротивлением властям, а оттуда уже недалеко было до призыва действием к мятежу. Второго шанса откупиться уже не представлялось – тут же заявили, что братья заработали на пару порядков больше, чем было на самом деле. Недостающие деньги были сказаны спрятанными, но Зеппа просили их выдать. Просили только словесно, для проформы и пытать не стали – выдать то, чего не было изначально, он не мог.
– Там действительно не хватало денег, что я потратил на опыты и на постройку землеройки. Но рядом с остальной суммой они выглядели смешными, к тому же никто не смог разобраться в наших бумагах. Анно ушел в подполье в прямом смысле этого слова – в одном из коридоров подземелья стояла его почти достроенная машина. И для начала он прорыл туннель в подвалы Первого Тиирского банка. За ночь утянул оттуда гораздо больше даже той суммы, что им приписывалась. Это нанесло существенный удар по кампании Деспота. Преступление тут же связали с именем Анно Гамма, искусного artifices, тем паче, что на его след выйти оказалось легко – заказы на детали для землеройной машины он отдал в полдюжины кузниц, да и особо не скрывал, что он собирается мастерить. Напротив шумел на каждом углу, что сочиняет машину, которая облегчит жизнь шахтерам и прочим землекопальцам. Как водиться в подобной ситуации оппозиция обвинялась не сколько в борьбе с существующим режимом, а в всяческих уголовных нарушениях. Ну экономические преступления, напротив обрели политический запашок. И эти два мощных потока сливались в тюрьме, после чего и тех и тех тянули на один и тот же эшафот.
– Говорят, оппозиция проплачена из Найвена. – заметил Анно.
– Не факт, что действующий деспот не получает денюжку из-за другого кордона. – Ответил на то его братец, – И уж точно факт, что он оплачивает выборы из казны Тиира. Агитирует людей за их же деньги. Так что оппозиция хорошо поступила – привлекла финансы из-за рубежа, влила их, так сказать, в экономику провинции…
– Ага… А потом как отдавать?
– Это такие деньги, которые можно не отдавать. – встрял я, – Их отдают не натурой, а преференциями, помощью в подобном положении подобными средствами. Да и смешно мне становится, как я представлю, будто приезжает Великий Магистр Найвена и стучит башмаком в дверь местной мэрии, требуя вернуть деньги. Хотя бы часть… Нас прервал Ади:
– А вы знаете, господа, я избегаю говорить на темы политики. Думаю, что рассуждать о делах кои мы не можем изменить. Не оставить ли нам темы высокие и не поговорить по существу дела, из-за которого мы тут собрались. Скажите мне, господа Гамм, а есть ли у вас план, как выбраться из города? Такового у братьев не было.
– Ну а где ваша землеройка? – сразу спросил Ади.
– А где ей быть, как не под землей. Я ее хорошо спрятал в одном из туннелей. Там же и большая часть золота. Но я бы на вашем… нашем месте не думал о катакомбах. Я кивнул: днем я ходил к провалу на площади. Его огородили перилами, но смотреть не возбранялось. Внизу же, в катакомбах народу было не меньше, чем наверху. Причем, все, кто был внизу, находились при исполнении – они что-то искали, мерили. Подземелье Тиира наполнилось светом и звуками. Под землей маршировали роты солдат, от этого порой начинали дрожать стаканы на столе или сотрясалась брусчатка мостовых – будто кто невидимый марширует улицами города. Уже ходили слухи, что то в один, то в другой подвал без стука входили из-под земли солдаты.
– Короче, подытожу, – сказал я, – наше положенье не изменилось. Имеем те же яйца только в профиль. Раньше из города не могло выбраться две группы по два человека, а теперь – ровно четыре человека…
– Жаль, – заметил Ади, – а я ведь надеялся на вашу машину. Анно покачал головой:
– Она бы все равно нам много не дала бы. За пределы оцепления мы бы вышли никак не быстрей двух недель.
– Тогда подземелье отпадает… Земля тоже, по воздуху может уйти только Дже. Что нам остается?
– Из стихий – вода и огонь, – заметил Зепп.
– Не вижу, как нам может помочь огонь. Разве что пустить этот город по ветру. Мятеж, что ли поднять… Ади задумался глубоко. Вероятно он что-то понимая в деле поднятия мятежей.
– Это не наш метод, – заметил я.
– Не наш… – согласился Анно, – но все же…
– Есть еще вода… – заметил Анно. Я читал в одной книжке, что как-то одни герои оказались в подобном положении и бежали из города, спрятавшись в бочках. Что-то подобное читал и я, но там положение было совсем другим. Так я и сказал остальным:
– Верно – там был бурная река, здесь же течение – в час по чайной ложке. Там сплавляли тысячи бочек, тут в глаза бросится и одна. К тому же то ведь сказка была…
– Ага, вот и я говорю… – Подхватил Ади. – Подобный случай был на севере, там каторжане лес рубили. Двое собрались вот так бежать, сделали коробку, запихнули ее под бревна. Короче, когда через неделю их выловили, в ящике в том было два трупа. Как раз в гробу – взять и закопать. И дух там был смрадный и спертый.
– Ну это ясно – в шахтах народ вот так часто гибнет, когда воздух заканчивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75