Убьют или загонят в угол, где вечно придётся оглядываться, где ни с кем нельзя будет сблизиться, потому что никогда не знаешь, когда эти bastardi до него доберутся.
Музыка, казалось, говорила что-то ему одному. «Иди вперёд, – слышалось ему. – Жалей себя, горюй о том, что сделал, и о том, чего не сделал, но всегда помни: ты не тот, кем ты был, но тот, кто ты теперь».
«Конечно, – подумал он. – Скажи-ка это тому, кого пришлёт за мной новый padrone». Но музыка не желала слушать. Она вела его взгляд к танцорам, сердце – к звукам. Огонь в нем роптал и обжигал, но пламя плясало в такт мелодии флейты.

* * *
Из них троих Али первая заметила оленя, мягким шагом выступившего на поляну за плечом Томми. Он возвышался над парнем, как двойник древнего камня: блеск глаз, развилки гладких рогов, высоко поднятая голова. Олень озирал поляну.
Али сбилась с такта, выпустила руку Лили и замерла, уставившись на огромного зверя. Она помнила все рассуждения Льюиса, но, взглянув во влажные оленьи глаза, поняла: все это не важно. Главное – он существует. Хотя она понимала, почему столько легенд и мифов выросло вокруг этого величественного существа.
Чем дольше она смотрела на него, тем более олень превращался в человека. Такого же высокого, возносящего к небу корону рогов, но стоял он уже не на четырех копытах – на двух. И плащ был на его плечах – плащ из ветвей и листьев, то зелёных, живых, то сухих, отливающих осенней желтизной. И лицо было угловатым, как лик грубо высеченной статуи – мудрый лик и печальный, но и радость была в нем, и дикость, и смех, и веселье. И только глаза оставались все теми же: влажными и тёмными.
Али шагнула к нему, и он снова переменился. Теперь развилки оленьих рогов сменились изгибами мощных рогов барана. Плащ упал в траву и стал лиственным ковром, и он ступил на него козлиными копытами. Мускулистая, поросшая волосами грудь, треугольное лицо, сходящееся книзу в пучок острой бородки.
Пан – узнала Али. Ей хотелось позвать его по имени, но мышцы застыли, горло сжалось. Музыка падала и взлетала ввысь. Девочка сделала второй шаг, третий – все ближе к чудесному явлению. И тут ей послышался новый звук – далёкий, но быстро приближавшийся. Лай охотящейся своры или волчий вой? Она вспомнила слова Льюиса о погоне и встряхнула головой. Они его не получат. Такого – не получат.
Шум охоты звучал теперь громко, прорезал мелодию. Остановились и другие танцоры. Образ человека-козла стал размываться по краям. Вот он снова человек-олень, совсем олень. Вот ударил в землю твёрдым копытом – взлетели обрывки травы, комья земли. Лай все громче…
– Н-нет, – сказала Али.
Она хотела повернуться им навстречу. Остановить. Дать тайне время скрыться. И тут рядом с ней возникла знакомая фигурка: обвисшая шляпа на спутанных кудряшках, белые зубки, сверкнувшие в усмешке.
– Пошли! – воскликнула Малли, хватая Али за руку.
– Нет, – отбивалась Али. – Охота…
– Охота пусть провалится, – сказала ей Малли. – Сегодня мы пьём свет луны.
Они уже стояли прямо перед оленем. Малли обхватила девочку за пояс и с криком «Али-оп!» закинула ему на спину. Али обхватила тёплую шею. Что за сила у этой дикарки! И что она творит? А Малли уже взлетела на спину оленю, уселась позади, сжав коленками широкие бока, обняла Али.
– Беги! – крикнула она оленю. – Покажем им ночь, какой они ещё не видали! Пусть побегают за нами до могилы и за ней!
Она ударила пятками по оленьим бокам, и олень прыгнул вверх, перелетел через головы людей, прогарцевал на прямых ногах перед Валенти, Банноном и Льюисом и повернул назад к камню. Охота была уже рядом, они уже слышали глухое рычанье. Олень прыгнул к камню. Валенти, спотыкаясь, пробежал два-три шага за ним, но подвела нога, и он упал лицом в землю. Он ещё видел, как олень поднялся на воздух вместе с цепляющимися за него и друг за друга всадницами – и исчез.
Тони моргнул. На миг ему почудилось, будто он скрылся прямо в камне, но, конечно же, этого быть не могло. Он растворился в лесу за камнем. Но почему не слышно шороха кустов? И Али… Он унёс Али!
Банной был рядом, помогал подняться на ноги. Тони стряхнул его руку, уставился туда, где скрылся олень. С Али. О господи, что он скажет Френки?!
– Давай… – начал Банной, и тут поляну заполнили тёмные тени. Охота.
Танцоры метнулись за деревья, к остальным деревенским. Томми попятился, прижался спиной к шершавому камню. Его пёс, Гаффа, рыча, жался к его ногам. Тростниковая флейта зажата в повисшей руке, лицо снова пустое, погасшее. Томми неподвижными глазами смотрел на двоих мужчин и обступившие их призраки.
Тени были собаками… стали людьми, в плащах, под капюшонами, снова животными. Они носились по кругу, мельтешили, рычали. Одна, ощерившись, метнулась к Валенти, и тогда он выхватил пистолет, сдвинул предохранитель и выстрелил в упор в оскаленную морду.
Прогремел выстрел. Зверь, в которого целил Валенти, казалось, остался невредим и все же попятился вместе с остальной стаей. Валенти прицелился в самого крупного, но Баннон тронул его за локоть:
– Не надо. Они уходят.
Все так же молча стая обтекла двоих и бросилась к камню. Псы разделились на два потока, обходя глыбу справа и слева. Только когда последний из них скрылся за деревьями, снова послышался вой погони.
– О господи, – повторил Валенти. Пистолет чуть не выпал у него из руки. Он опёрся на плечо Баннона. – Он её забрал, – сказал Тони. – Унёс Али. Ради бога, что делать?
Баннон обернулся, вглядываясь в темноту под деревом, где они оставили Льюиса. Старик вышел из тени и медленно двинулся к ним.
– Ты! – выкрикнул Тони, поднимая пистолет.
– Этим не поможешь, – остановил его Баннон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98