Все очень красиво, не то что у вас в деревне. Улица там камнем мощенная, по вечерам освещена масляными фонарями. И вот, представляешь, дама в роскошном платье медленно проходит мимо знатного господина, но никогда не пялится на него, как Зиатка на Астона. Нет! Та дама смотрит куда-то вдаль гордо и равнодушно, и только когда благородный рыцарь сам обращается к ней и спрашивает цену, она поворачивает голову и удостаивает его первым взглядом.
– Что же твои шикарные дамы не могут без зелья никого прельстить? – насмешливо вставила Зиата.
– Да что ты в этом понимаешь? – воскликнула Энна. – Бывает ведь иногда, благородный рыцарь так напьется, что не способен выразить даме свои чувства. Ну и тогда, конечно, без зелья не обойтись. Только пользоваться им нужно очень осторожно, а то не приведи Гилфинг, что может случиться. Взять вот хотя бы ту же Гангмарову желчь. Если смешать ее с одной травкой, совсем казалось бы безвредной, то вместо любовного зелья выйдет яд. Но слава Гилфингу, такого еще ни разу не случалось. Зато нередко применяют Гангмарову желчь с настоем листьев дикой белены. Ее покупают гордые неприступные женщины, которые никогда не продают любовь за деньги!
– А зачем им тогда это зелье? – удивленно спросила Юта.
Энна тяжело вздохнула и принялась терпеливо объяснять.
– У нас же, пойми, настоящий город, а не какая-то задрипанная деревня. В Эгиларе живут порядочные женщины, любви которых безуспешно добиваются богатые господа. Вот подумай сама, что отвечает рыцарю такая благородная дама, если он хочет подарить ей дорогое кольцо?
– Отказывается! – убежденно ответила Юта.
– Ну ты и дура! – сокрушенно вздохнула Энна. – Кольцо-то, бывает, из чистого золота! Нет, бесполезно с тобой говорить, пойду-ка я лучше спать, – притворно зевнула она и вышла из комнаты. Юта бросилась следом за ней.
Зиата же, казалось, ничего не слышала и не замечала. Она все тревожней вглядывалась в ночную тьму за окном. Потом решительно встала, накинула на плечи теплый платок и незаметно выскользнула из дома.
* * *
Заклинание, позволяющее видеть в темноте, называется «глаз Дурда». Существуют разные модификации формулы, а также разные легенды о происхождении названия. Большинство их сводится к всевозможным вариантам старой байки, что, дескать, во время Последней Великой войны, когда коалиция сил Света осаждала орков Сына Гангмара в Черной Скале, нашелся некий чародей, научившийся делать первые подобные амулеты из глаз пленных орков. Ну а того орка, из чьего глаза был сделан амулет для самого Фаларика Великого, звали Дурд. Враки, конечно… Стал бы великий король интересоваться именем орка, которого разрезали на куски придворные чародеи…
Колдун шел по тропинке, внимательно приглядываясь к буйным зарослям лопухов и колючек справа и слева. Его вариант «глаза Дурда», заключенный в камешке на цепочке, позволял неплохо видеть на расстоянии четырех-пяти шагов, дальше все расплывалось и искривлялось, превращая окрестности в черно-белый калейдоскоп. Дешевая версия «глаза Дурда» не давала цветной картинки, но, по крайней мере, позволяла видеть тропу под ногами… Заново разжигать погасший факел магу не хотелось, огонь могли заметить, а это не входило в намерения чародея… Поэтому он пробирался осторожно, едва ли не на ощупь, пользуясь некачественным «глазом». Вот сквозь серую пелену где-то на самой границе зрения проступили вертикальные оранжевые нити – это огонь, горящий в сарае, стал виден сквозь узкие щели в стенах. Значит, отсюда можно идти, пользуясь нормальным зрением.
Маг пробормотал «авенорэт», отключающий «глаз Дурда», и крепко зажмурился. Несколько секунд странных ощущений и рези в глазах… Без действия амулета окрестности выглядели совсем по-иному – словно в другой мир вывалился. Колдун еще раз огляделся, ориентируясь на отсветы в щелях, и с удвоенной осторожностью направился к сараю. Если прорехи в стенах так широки, что сквозь них видно пламя, то и для подглядывания они подойдут тоже. Подобрав полы мантии, маг крался среди зарослей, протягивающих к нему жадные колючие ветви, и старался не шуметь… Останавливался, отцеплял цепкие сучья и иглы, впившиеся в балахон… Вот и сарай. Выбрав подходящую дыру на уровне глаз, маг заглянул внутрь.
В помещении горело несколько факелов, укрепленных на стенах, и не было ничего удивительного в том, что свет виден издали. Посреди сарая, рядом с убитым волком, лежал обнаженный человек – несомненно, мертвый. Рутка суетился вокруг, должно быть, подавал Кидину инструменты, а сам толстяк, стоя на коленках над распростертыми телами, производил некие непонятные операции… Пахло кровью, смертью и еще чем-то – резким и отталкивающим… И – медом. Сквозь зловещие запахи пробивался сладковатый приторный аромат меда. Томен молча наблюдал…
Вот староста склонился над мертвым человеком, в его руке сверкнуло красным лезвие ножа, послышался неприятный треск… тихий хруст… Колдун с удивлением понял, что крестьянин срезает с руки трупа продолговатый лоскут кожи… Потом Рутка подал толстяку маленький горшочек… Тот снова склонился над рукой покойника… На черную магию это было совершенно непохоже – любое колдовство требует заклинаний, произносимых вслух, а Кидин работал молча, только пастух время от времени испускал скорбные вздохи… Староста снова выпрямил спину и тяжело выдохнул – при его тучной комплекции работать сидя и согнувшись в три погибели очень нелегко… Вот в руках Кидина маг разглядел полоску волчьей шкуры и тут только заметил – в серой шкуре мертвого хищника зияли алые прорехи – там, где были срезаны лоскуты меха…
– Хороший клей на меду получается, – пробормотал староста, – славный клей, крепкий… Одно только плохо – мухи на него летят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105